Сергей Лукьяненко - Сборник

Пока я переваривал тот факт, что синтезаторы пищи – секрет Полишинеля, Дьини продолжал разливать вино. Мы выпили за Сеятелей, за Десантный Корпус, за Вечного Пастуха Ар-На-Тьина, за процветание императорского дома Тара, за здоровье присутствующих, за прекрасных дам – нам все равно, за что пить, а им приятно.

В голове зашумело, хотя граанские вина не отличаются крепостью. Дьини рассказал о том, в какие сферы он вкладывает капитал и как трудно торговать на планете, где бумажные деньги вошли в обиход тридцать лет назад. Я предложил тосты за победу над фангами, развитие экономики и погибель Отрешенных. Возражений не было.

Ланс предложил тост за великую земную литературу. Дьини поддержал, после чего с грустью признался, что читает лишь на стандарте и родственном ему китайском, а русский и английский еще учит. Потом он принес фаянсовый сосуд с ликером из плодов чамо. Мы попробовали, и я сострил (понял лишь Ланс), что слово «чамо» недаром является фонетической анаграммой одного русского слова. Дьини согласился, что ликер слабоват, после чего на низеньком журнальном столике появился восьмидесятиградусный «Дикий дракон». Рекомендацию на этикетке – пить в горящем виде – мы отвергли, после чего я предложил выпить за клэнийцев, их обряды и стоградусный спирт. Зрение слегка расфокусировалось. Дьини изыскал в дебрях своей квартиры-склада закуску: мелко нарезанные огурцы и посыпанный черным перцем рис. Знакомство неумолимо приближалось к моменту, когда можно будет говорить о делах.

За окном начал моросить дождик. Мы выпили за праздник Солнца, и я заставил Дьини пообещать, что русский он выучит раньше, чем английский. Затем рассказал о блоке НАТО и Варшавском договоре, вызвав взрыв смеха у Дьини и Ланса. С противостояния двух древних группировок разговор легко и естественно перешел на Землю и Фанг.

Через пять минут Дьини поклялся, что завтра в девять утра мы будем на приеме у президента. Через десять – что ничего реального великий пастух сделать не сможет. Через пятнадцать – что все торговцы и промышленники Ар-На-Тьина, включая скотоводов и мясников, помочь в подготовке планеты к войне не смогут.

Через полчаса я убедился, что Дьини не рискнет объяснить, кто же обладает реальной властью на Ар-На-Тьине.

Откинувшись на мягкие диванные подушки, я уныло изучал полку с книгами об аристократии, занимавшую почетное место над журнальным столиком. Названия плыли перед глазами. «Графиня де…», «Когда король…», «Граф Мон…»

Похоже, придется действовать в обход властей. Раздавать народу оружие. Подкупать полицию. Проводить беседы с офицерами – армия должна быть готова к войне.

Интересно, а что посоветовала бы мне сейчас «Книга Гор» – то есть мое подсознание?

«Книга Гор» у Дьини была. На китайском, русском и английском – если они отличались друг от друга чем-либо, кроме надписи на переплете. Взяв из рук Дьини знакомый томик, я раскрыл его посередине, наугад. На мгновение заболели глаза, появилось ощущение, что я смотрю на страницу, где напечатано лишь несколько строчек, а все остальное пространство занято какими-то сказочными рунами. Затем текст приобрел нормальный вид.

Человек, бросивший вызов судьбе – любимое зрелище богов.

Ну-ну. Банальная истина, зато к месту…

Но наступает день, когда боги устают смотреть. Даже всесильному хочется померяться силой. И страшно, когда нет замка, к которому не подходит ключ, исчезли вопросы, для которых нет ответов. Сила существует лишь в противоборстве, абсолютная мощь неотличима от бессилия.

По спине пробежал холодный озноб. Книга Гор больше не потчевала меня цитатами из любимых книг и замшелыми мудростями. Она – то есть я – пыталась сказать что-то, еще не понятное, но уже переползающее грань подсознания.

В этом мире счастливы лишь сумасшедшие – сказал писатель устами спустившегося на Землю бога. Интересно, зачем он спустился на Землю?

– Не помню, – вслух сказал я. Ланс удивленно посмотрел на меня.

Мы забываем свои исполнившиеся желания, но чтобы желать – надо стать слабым, чтобы чувствовать – закрыть глаза и уши. Лишь в сказке наказанием за исполнившиеся желания бывает потеря воспоминаний. В жизни – наградой за потерю памяти служат желания. Скажи, прочитав книгу, ставшую тебе другом, ты не мечтал порой забыть ее – и прочитать заново? Тебе не приходилось водить друзей в кино на фильм, который уже видел – и наслаждаться их восторгом? Ты ценил то, что давалось легко – или то, что достигалось трудом?