Виктор Пелевин - Вести из Непала

– Дураки какие-то, – пробормотала Любочка и двинулась дальше. Подходя к прорезанной в огромной двери бокса калитке, она уже думала о другом.

В жестяном цехе – небольшом помещении с высоким, в два этажа, потолком – было тихо и сумрачно. В центре возвышался обитый жестью стол, заваленный разноцветными металлическими обрезками, а у стены, на сдвинутых углом лавках, сидело трое человек. Они молча играли в домино – сдержанными и экономными движениями клали на стол фишки, иногда коротко комментируя очередной ход. Кроме коробки от домино, на чистом углу стола стояла пачка грузинского чая, несколько упаковок рафинада и три сделанных из черепов чаши с прилипшими к желтоватым стенкам чаинками. Любочка подошла к играющим и бодрым голосом сказала:

– А я к вам! Здрасьте, товарищ Колемасов!

– Привет, – рассеянно отозвался морщинистый дядька, сидевший с края, – как жизнь молодая?

– Ничего, спасибо, – сказала Любочка. – Я к вам по делу. По рацпредложению.

– Никак деньги принесла? – спросил Колемасов и пихнул локтем соседа в бок. Сосед улыбнулся.

– Уж сразу деньги, – сказала Любочка. – Надо оформить сначала.

– Ну так давай оформляй. Сейчас… Покажем…

Колемасов положил на стол фишку, чем, видимо, закончил партию – партнеры зашевелились, завздыхали и побросали оставшиеся кости. Колемасов встал и пошел к верстаку, кивком пригласив за собой Любочку.

– Гляди, – сказал он. – К примеру, надо разрезать дюралевый лист.

Он вытащил из кучи обрезков блестящий серебристый треугольник и вставил его в раскрытую пасть ножниц.

– Попробуй.

Любочка положила журнал на стол, взялась за приваренную к ручке ножниц метровую трубу и потянула ее вниз. Но дюраль, видно, был слишком толстый – чуточку переместившись вниз, ручка замерла.

– Дальше не идет, – сказала Любочка.

– Во. А теперь делаем вот что.

Колемасов поднял с пола шестнадцатикилограммовую гирю, поднес ее к ножницам, побагровев, поднял ее на уровень груди и повесил на трубу.

– Давай жми.

Любочка всем своим весом надавила на трубу – та продвинулась еще немного и остановилась.

– Да сильней же надо, – сказал Колемасов и нажал на ручку сам – она медленно пошла вниз, и вдруг дюралевая пластина с треском разлетелась на две части, ручка дернулась, гиря соскочила и с тяжелым звуком врезалась в кафельный пол чуть левее любочкиного сапога.

– Вот такое усовершенствование, – сказал Колемасов.

Двое партнеров по домино с интересом следили за происходящим.

– Понятно, – сказала Любочка. – А тут сказано, что сменные грузы.

– Пока их нет, – ответил Колемасов. – Но смысл простой: нужно несколько гирь. Берешь и вешаешь – или по одной, или по нескольку.

Любочка задумалась, пытаясь изобрести умный вопрос.

– Скажите, – наконец заговорила она, – а какой ожидается экономический эффект?

– Ой, не знаю. Не думал еще.

– Это надо обязательно. Или расчет экономического эффекта, или акт о его отсутствии. Еще нужен акт об использовании…

– Ну вот и составляй, – ответил Колемасов. – Ты ж по этим делам главная.

Он повернулся и пошел к корешам, один из которых уже начинал смешивать кости домино.

– А кто вам заявку писал? – спросила Любочка.

– Серега Каряев. Это мы с ним вместе придумали. Ты вот что – сходи в слесарный, он там как раз сейчас возится. Поговори.

Колемасов сел за стол и потянул к себе фишки.

Через минуту Любочка уже стояла у входа в слесарный, высматривая Каряева. Наконец она заметила в углу его крохотную перепачканную маслом мордочку в больших роговых очках. Каряев держал плоскогубцами длинное зубило, упертое в дно ржавого железного котла, а другой человек изо всех сил лупил по зубилу кувалдой. Любочка попробовала помахать им журналом, но они были слишком заняты и ничего не заметили. Тогда она пошла к ним сама.

– Очень просто, – сказал Каряев, выслушав Любочку. – Экономический эффект достигается за счет убыстрения слесарных работ. Надо подсчитать.

– А как?

– Будто сама не знаешь. Надо засечь, насколько быстрее проходит операция при использовании сменных грузов, и помножить на количество троллейбусных парков. Еще надо ввести коэффициент, учитывающий количество ножниц в каждом парке. И вычесть стоимость гирь. Это я примерную схему даю, ясно?

Каряев страдальчески морщился при каждом ударе кувалды, словно били не по зубилу, а по его голове, а Любочку грохот так оглушал, что ей стало казаться, будто Каряев говорит что-то очень умное. Вдруг каряевский напарник промахнулся и въехал кувалдой по котлу, отчего Любочке на секунду почудилось, что она стоит внутри огромного колокола. Каряев выпрямился и почесал ухо.