Майк Рипли - Город Ангела

Спрашивается, чего ради я сижу и наблюдаю медленный экологически чистый распад стаканчиков в такой ранний час в обществе кретинов вроде Зверя?

Ой, вспомнил. Это называется работа.

Времена были хуже некуда, времена были хреновейшие. Продолжался спад. Верный признак: если правительство отрицает спад, значит, он есть. А самое поганое, что поразил он Лондон, а не какой-нибудь зачуханный городишко на севере, где к таким вещам давно привыкли, поразил после целого десятилетия шапкозакидательского настроя на быстрое обогащение. Раньше хотя бы жила надежда, что за очередным поворотом тебя поджидает ослепительный БМВ, пусть даже реальных шансов и не было никогда.

Щелкунчик экономики всерьез взялся давить орешки действительно важных отраслей — рекламные агентства, консультантов по маркетингу и общественным связям, пабы, издательства, компании по съемке видеофильмов. Все те места, где можно быстро подзаработать на оплату квартиры.

Платить было пора, да нечем. Прежний поток доходов тек в одном направлении — отлива. Времена в Большой Сливе наступили трудные и, похоже, становились еще труднее.

Что такое Большая Слива?

Лондон. У него внутри твердая косточка.

— Оскар-семь, Оскар-семь.

Я рысью подбежал к своему «Армстронгу» и схватил рацию с водительского сиденья.

«Армстронг» — это черный лондонский кеб старой школы, модель «Austin FX4S», машина специально созданная для лондонского уличного движения, ее концепция навеяна танковым блицкригом в России 1941 года. Лицензия, естественно, истекла, а на спидометре давно не осталось места для нолей, чтобы зафиксировать все пройденные километры. В обладании такой машиной нет ничего позорного, но по понятным причинам очень немногие из них переходят во вторые или третьи руки в самом Лондоне. Желтую табличку «ТАКСИ» на крыше я свинтил, а вместо старого таксометра установил кассетную деку собственной конструкции для «внутримашинного балдежа». Я никого из себя не корчу, тем более настоящего таксёра, знающего город вдоль и поперек, и все равно удивительно, как много людей принимают меня не за того, кто я есть.

— Оскар, твою мать, семь, прием. Земля вызывает Оскара. Ты меня слышишь?

— Да-да-да. Что там у тебя?

Терпеть не могу эту банду в диспетчерской. Мой кеб — «Армстронг», самого меня зовут Ангел, а позывной какой дали? Оскар, твою мать, семь.

— Ты, случаем, не поблизости от Тёлкодрома?

— Может быть.

Диспетчерское братство называло Тёлкодромом станцию «трубы» [1] «Трубой» в Лондоне называют подземку. — Здесь и далее примеч. перев. «Юстон-сквер», особенно в эфире, где все основные места фигурировали под кодовыми названиями на случай, если подслушивают конкуренты. Почему Тёлкодром? Потому что однажды кто-то, кому делать было нечего, сел и подсчитал, что восемьдесят четыре процента пассажиров, прибывающих на «Юстон-сквер» в утренние часы пик, составляют молодые женщины от двадцати до двадцати пяти. Но с наступлением спада все хорошие работы, включая такие подсчеты, поисчезали.

— У рекламного агентства «Флай-Бай» на Гоуэр-стрит посылка для Би-би-си на Портлэнд-плейс. Получение в восемь тридцать, доставка к девяти, — проговорил диспетчер, словно мантру читал.

— Знаю, — ответил я со скукой. — Только вещи или пассажиры тоже?

— Сказали, одна посылка на имя Бартона. По буквам: Б как «бухать», А как…

— Да понял. Я — Оскар-семь, а не Молот-один.

Молот-один был позывным Зверя Востока. Ему разрешили выбрать позывной самому, просто никто не захотел с ним связываться.

— Только посылка. Судя по всему, графика. И пусть распишутся, что доставлено к девяти. Прием?

— Ангел-один-пять, — сказал я, чтобы сбить его с толку, и, выключив рацию, бросил ее на сиденье «Армстронга».

Еще один мизерный заказ. Какие-то рекламщики наобещали Би-би-си, не успели сделать работу за ночь и теперь добивали ее с утра пораньше. В большинстве контор рабочий день начинался в десять пятнадцать утра. Агентству нельзя было рисковать — вдруг пойдет дождь и намочит их рисунки, поэтому они вызвали кеб, а не курьера на мотоцикле. Сами не повезут. Если не успеют вовремя — будет на кого свалить вину. А кеб выбрали еще и потому, что водители не носят касок и их легче опознать. Поэтому таксисты ошиваются у дверей, пока не отловят кого-нибудь, кто распишется в получении посылки. Это мотоциклисты обычно заскакивают внутрь, бросают посылку и выскакивают вон. Иногда даже зданием не ошибаются. С недавних пор банки и строительные общества начали требовать от мотоциклистов снимать шлемы перед входом в здание, чтобы видеокамеры могли засечь время.