Ян-Филипп Зендкер - Искусство слышать стук сердца

С величайшим терпением он учил ее слушать. Уши Ми Ми не были столь восприимчивы, как его собственные. Почувствовать биение его сердца она могла, лишь положив голову ему на грудь. Она так и не научилась распознавать стрекоз по шуму их крыльев и лягушек — по оттенкам кваканья. Однако Тину удалось научить Ми Ми не только прислушиваться к звукам и голосам, но и вслушиваться в них.

Теперь, когда кто-то говорил с ней, Ми Ми сразу же сосредотачивалась на интонации голоса, которую она называла цветом. А та зачастую раскрывала больше, чем слова. На рынке она заранее знала, будут ли покупатели торговаться или заплатят за картошку столько, сколько с них спрашивают. Вечерами Ми Ми изрядно удивляла братьев. Ей было достаточно выслушать несколько фраз, и она в точности рассказывала, как прошел день у каждого из них. Ее стали называть «наша ясновидящая Улиточка».

Не найдя Ми Ми на ступенях монастыря, Тин Вин встревожился. Вот уже больше года они встречались каждый день. Прощаясь вчера вечером, Ми Ми, как всегда, пообещала, что завтра будет в монастыре. Может, она заболела? Тогда почему никто из братьев не пришел и не сообщил ему об этом? Из монастыря Тин Вин отправился не к себе, а к дому Ми Ми. Ночью прошел сильный дождь. Земля была мокрой и скользкой. Тин Вин не пытался заранее услышать лужи и топал прямо по ним, поднимая фонтаны брызг. Он пересек пустую рыночную площадь и стал подниматься в гору. Несколько раз спотыкался, вставал и шел дальше. Его ничуть не волновало, что одежда насквозь промокла и обросла глинистой коркой. По дороге он едва не сшиб старуху-крестьянку. Волнение сделало его глухим, и он не услышал ни биение ее сердца, ни ее голоса.

Дом Ми Ми был пуст. Даже собака пропала. Соседи ничего не знали.

Тин Вин попытался успокоиться. Возможно, семья отправилась работать в поле и уже скоро все придут домой. Но никто не возвращался. День сменился сумерками, и Тином вновь овладела тревога. Словно издалека он слышал собственный голос, зовущий Ми Ми. Схватившись за перила лестницы, Тин тряс их, пока не сломал. Ему казалось, что больше он никогда не встретится с Ми Ми. С неба упала громадная бабочка величиной с хищную птицу. Она опустилась на лужайку и поползла к нему. От страха Тин Вин попытался влезть на дерево. И тут его начали атаковать красные шары. Они вылетали из белого тумана, и каждый их удар сопровождался обжигающей болью. Спасаясь от них, Тин метался по двору, расшибая лоб и царапая ноги… Он напрочь утратил способность ориентироваться в пространстве. Домой его привели трое парней — соседи Ми Ми.

Такого воя Су Кьи еще не слышала. Она не испугалась, поскольку ничего тревожного или пугающего в нем не было. Воющий голос не жаловался. Он бунтовал, выплескивая ярость и сомнение. Минуя уши, вой проникал глубже, в самую Душу.

Су Кьи проснулась и увидела сидящего Тина Вина. Он громко выл, широко открыв рот. Су Кьи позвала его по имени, но Тин не откликнулся. Может, кошмар приснился? Женщина взяла его за плечи и встряхнула. Тело парня было прямым и жестким, как палка.

— Тин Вин, Тин Вин, успокойся! — несколько раз крикнула она, обхватив руками его голову.

Это подействовало. Тин повалился на циновку и свернулся калачиком, подтянув ноги к груди. Су Кьи баюкала его, как младенца. Вскоре он заснул.

Проснувшись, как всегда, на рассвете, Су Кьи почувствовала, что воспитанник не спит. Тин всхлипывал. Она шепотом окликнула его, но Тин не отзывался. Тогда Су Кьи быстро встала, завернулась в лонгьи, натянула кофту и свитер. Тина прикрыла одеялом. Наверное, мальчишка простудился. Вчера он вернулся позже обычного. Что еще более странно, его привели трое незнакомых парней. Вид у него был жуткий: весь в грязи, лоб разбит. Не сказав ни слова, улегся на циновку.

Су Кьи разожгла огонь в очаге, чтобы покормить Тина. Горячий куриный суп и рис с карри пойдут ему на пользу.

Тин Вин отстраненно съел то, что она ему принесла, и вновь лег. Су Кьи ушла на кухню и не сразу услышала надрывные звуки, доносящиеся из комнаты. Вбежав туда, она увидела Тина у открытого окна. Он стоял на коленях и исторгал в окно все, что недавно съел. Его тело отчаянно сотрясалось от спазм. Казалось, он готовится перейти в вечность и потому торопится выбросить из себя все бренное. Тина рвало до тех пор, пока изо рта не пошла зеленоватая, отвратительно пахнущая слизь. Су Кьи силой оторвала его от окна и уложила на циновку. Тин беспомощно шарил в поисках ее руки. Су Кьи села рядом, положив его голову себе на колени. У Тина тряслись губы. Дышал он с трудом.