Анита Шрив - Жена пилота

Конечно.

Хорошо. Садитесь на кровать. Я вам все покажу.

Дирдри вытащила из шкафчика и сундучка крошечные платьица, игрушечную парту, кожаный ранец с миниатюрными книжечками, карандашик с тонюсеньким грифелем и пенни «голова индейца».

Это папа подарил тебе все эти игрушки на Рождество?

Девчушка поджала губки и задумалась.

Не все, — наконец сказала она. — Санта Клаус подарил мне… это… и вот это…

Мне нравятся волосы Молли. У моей дочери была когда-то похожая кукла, но Мэтти обрезала ей волосы. К сожалению, игрушечные волосы не отрастают. Потом моя дочь очень сожалела о своем поступке.

Перед внутренним взором Кэтрин возник калейдоскоп ярких картинок-воспоминаний…

Шестилетняя Мэтти съезжает на дребезжащем трехколесном велосипеде с холма, а ее испуганные родители беспомощно провожают ее глазами. Тогда все обошлось и гордая дочь, слезая с велосипеда, крикнула взволнованным родителям: «Я справилась с управлением!»

Мэтти, нацепившая себе на лицо красный клоунский нос и игрушечные очки, засыпает, свернувшись калачиком, на диване…

День благодарения. Четырехлетняя дочь прибегает к Джеку и возбужденно кричит: «Мама приготовила рахат-лукум!»

Куда теперь девать эти воспоминания?

«Я похожа на женщину, которая после развода смотрит на свое свадебное платье, — думала Кэтрин. — Стоит ли хранить его после того, как любовь умерла?»

Я не буду стричь ей волосы, — пообещала Дирдри.

Молодец! А папа был у вас на Рождество? Иногда папы должны работать на праздники.

Да, он отмечал Рождество с нами, — заверила Кэтрин девочка. — Я подарила ему закладку. Я сама ее сделала, наклеила туда фото — я вместе с папой. Закладка мне так понравилась, что папа вернул ее мне. Показать вам?

Да. Покажи.

Дирдри заглянула под кровать, ища свое «сокровище».

Вот. Нашла.

Засунутая в большую, богато иллюстрированную книгу закладка представляла собой полоску разноцветной бумаги, на которую была наклеена маленькая фотография. Женщина наклонила голову, вглядываясь в мельчайшие детали снимка.

На ступенях раздался скрип шагов.

На чердаке ее дома в Фортуна-Рокс хранилась коробка с платьями для кукол серии «Американская девочка». Полубезумная мысль промелькнула в голове у Кэтрин: подарить Дирдри эти платьица для ее Молли.

В проеме двери появилась Мойра. Ее руки были скрещены на груди.

У тебя очень красивая кукла, — вставая с кровати, сказала Кэтрин.

Вам надо идти? — спросила девочка.

Да, к сожалению, надо…

Мойра посторонилась, пропуская американку. Кэтрин быстро сбежала по лестнице, хозяйка дома следовала за ней по пятам. Кэтрин потянулась к висящему на спинке стула пиджаку.

Дирдри сказала, что Джек отмечал Рождество с вами, — продевая руки в рукава пиджака, произнесла американка.

Мы праздновали раньше… заблаговременно…

Кэтрин по собственному опыту знала, что такое праздновать Рождество заблаговременно.

Подойдя к книжному шкафу, она с интересом пробежала глазами по корешкам книг: «Замалчивание» Брайана Мура, «Кэл» Бернарда МакЛаверти, «Сердце повстанца» Кэвина Тулиса, «Лютый голод» Сесил Вудхем-Смит… Следующее название было на не знакомом ей языке. Кэтрин взяла книгу с полки и спросила у ирландки:

Она на гаэльском?

Да.

Где вы учились?

В Квинсе. Это колледж в Белфасте.

Да?! И вы стали…

Стюардессой, — усмехнулась Мойра. — В Ирландии самая квалифицированная в Европе рабочая сила.

А ваша дочь знает, что случилось с Джеком? — спросила американка, поставив книгу на место и берясь за пальто.

Да, — стоя в дверном проеме, сказала ирландка, — но я не уверена, что Дирдри отдает себе отчет в происшедшем. Ее отец очень редко бывал дома. Мне кажется, она воспринимает его смерть как еще одну долгую отлучку.

«Ее отец», — отметила про себя Кэтрин.

А Дирдри знает о своей бабушке, матери Джека? — холодно спросила она. — О Мэтиган?

Да. Конечно.

Кэтрин молчала, чувствуя неловкость за свой вопрос, а еще больше от полученного на него ответа.

Но у его матери, как вы знаете, болезнь Альцгеймера, — сказала Мойра. — Она даже не понимает, кто такая Дирдри.

Я знаю о болезни, — соврала Кэтрин.

«Если бы Джек не погиб, — думала она, — где бы он сейчас находился? Наверно, сидел бы в гостиной этого дома. Узнала бы я когда-нибудь правду о двоеженстве Джека, о его второй семье? Какдолго все это могло оставаться в тайне?»

Женщины стояли друг напротив друга. Взгляд Кэтрин перебежал с паркетного пола на стены и пол прихожей, а затем остановился на Мойре. Она хотела запомнить интерьер дома, запомнить все, что видела сегодня. Кэтрин была уверена, что никогда больше не переступит порог этого дома. Ее мысли блуждали. Она думала то о невозможности понять другого человека, то о хрупкости отношений между людьми, то о недолговечности любви и призрачности семейного счастья.