Анита Шрив - Жена пилота

Я любила его, а он — меня, — спокойно произнесла она.

«Как будто этого достаточно, чтобы оправдать такое вероломство!»

Мойра продолжала преспокойно курить. Ее спокойствие граничило с холодной надменностью. Трудно было представить эту женщину в форме стюардессы с маленькими крылышками на лацканах кителя, приветливо улыбающейся поднимающимся по трапу на борт самолета пассажирам.

Существует много такого, о чем я не могу вам рассказать, — добавила ирландка.

«Сука!» — выругалась про себя Кэтрин.

Пузырек гнева всплыл на поверхность ее души и лопнул. Женщина попыталась взять себя в руки.

«О чем эта сука не может мне рассказать?!»

Опершись руками о каминную полку, Кэтрин прижалась лбом к холодному мрамору. Она глубоко дышала, стараясь успокоить разыгравшиеся нервы. В ушах шумело.

Немного придя в себя, Кэтрин вернулась к своему стулу и уселась на самом его краешке, словно была готова в любую минуту сорваться с места и уйти.

Я довольствовалась тем, что имела, — сказала Мойра Боланд. — Однажды я пыталась расстаться с Джеком, но у меня ничего не получилось. Я не смогла.

Сложив руки на коленях, Кэтрин обдумывала слова соперницы. Ее готовность признать свою моральную слабость произвела на американку странное впечатление. Еще раз окинув Мойру взглядом, она пришла к выводу, что та, безусловно, красива: сладострастная томность, сопутствующая материнству, высокий рост, угловатые плечи, длинные руки…

Как вы встречались все эти годы? — спросила Кэтрин.

Мойра Боланд пристально посмотрела на гостью.

Это было непросто. Нам редко удавалось подолгу побыть наедине друг с другом. Мы использовали малейший шанс. Я заезжала за ним в условленное место и привозила сюда. А еще… — Ирландка запнулась, но затем продолжила: — Джек время от времени подшабашивал…

Мойра говорила на сленге пилотов и их жен.

Я не понимаю, — сказала Кэтрин, хотя на самом деле отлично поняла собеседницу.

Иногда ему удавалось все устроить так, чтобы больше времени проводить в Лондоне. Конечно, Джек очень рисковал. Его легко могли вывести на чистую воду.

Кэтрин помнила времена, когда ее муж месяцами работал по графику: пять рабочих дней и два выходных; только одну ночь он спал дома.

Джек не всегда летал на маршруте Бостон — Лондон, — продолжала Мойра. — Да вы ведь знаете об этом? Иногда его ставили на маршрут Амстердам — Найроби. Я снимала на это время квартиру в Амстердаме…

А кто платил за все это? — обводя глазами комнату, спросила Кэтрин, неприятно задетая тем, что ее муж обворовывал семью, обворовывал Мэтти…

Дом мой, — сказала Мойра, — тетино наследство. Я давно уже собираюсь продать его и перебраться в пригород, но такая перспектива, признаюсь, не очень меня радует.

Сама Кэтрин жила даже не в пригороде, а за чертой города.

Он давал вам деньги? — настаивала она.

Мойра отвернулась, словно стыдилась того, что Джек забирал деньги у одной семьи, чтобы дать их другой.

Иногда, — наконец призналась она. — У меня есть и свои деньги.

Как должна быть сильна любовь, питаемая постоянной разлукой? Насколько тайная любовь сильнее явной?

Кэтрин прижала ладонь ко рту.

Любила ли она сама Джека или воспринимала его как нечто должное? Не говорил ли ее муж Мойре Боланд, что Кэтрин больше его не любит? А что она чувствует сейчас? Любовь к его памяти или?..

Кэтрин тяжело вздохнула и выпрямилась.

Откуда вы родом? — справившись с очередным всплеском эмоций, спросила она.

Из Антрима.

«На скалах, обдуваемых холодными ветрами, извечная кровавая вражда кипит в котлах измены, зависти и злобы, как масло, раскаленное в аду», — вспомнила американка.

Но вы ведь познакомились здесь… в Лондоне?

Мы познакомились в воздухе.

Кэтрин потупилась, уставившись на прихотливый узор, вытканный на ковре.

Где вы остановились? — поинтересовалась у нее Мойра.

От неожиданности Кэтрин заморгала глазами и удивленно взглянула на собеседницу. Она не помнила названия своего отеля.

Мойра потянулась за очередной сигаретой.

«Кенсингтон Эксетер», — наконец вспомнила американка.

Если вам от этого станет легче, — сказала Мойра, — то я уверена, что у Джека больше никого не было.

Эти слова не произвели на Кэтрин должного впечатления. На душе было так же мерзко, как и раньше.

Откуда вы знаете? — спросила она.

Мойра промолчала.

За окнами начало смеркаться. Ирландка зажгла настольную лампу и погладила рукой затылок.