Анита Шрив - Жена пилота

Джулии с фотографии едва исполнилось двадцать лет. Теперь ей перевалило за семьдесят восемь. Она всегда ходила в мешковатых, несколько коротких для ее длинных ног джинсах и просторных кофтах, благодаря которым ее живот казался не таким огромным. В ее внешности не осталось и следа от былой красоты. Переливающиеся на солнце волосы и осиная талия остались в прошлом, уступив место седине и тучности. Глаза Джулии лишились блеска, свойственного молодости. Казалось, они выцвели, стали водянистыми и блеклыми. Ресницы выпали. Сколько бы раз Кэтрин ни сравнивала фотографию с ее постаревшим оригиналом, факт недолговечности всего сущего не мог оставить ее равнодушной. Дом постепенно разрушается, лицо женщины стареет. Ничто не вечно на свете: ни детство, ни брак, ни любовь…

Не знаю почему, — сказала Кэтрин, — но у меня такое чувство, словно Джек не умер, а уехал на время, как будто он потерялся в незнакомом городе, а я должна найти его…

К сожалению, это не так, — печально вздохнула бабушка Джулия.

Знаю… Знаю…

Он не страдал?

Этого мы никогда не узнаем, — грустно сказала вдова.

Мистер Харт уверял меня в этом.

Никому ничего в точности неизвестно, — сказала Кэтрин. — Одни только слухи да умозрительные заключения.

Тебе надо отсюда поскорее уехать. Я не хочу тебя пугать, Кэтрин, но эти репортеры, столпившиеся у ворот твоего дома, — прямо-таки ватага оголтелых психов. Полиции пришлось вернуть в строй Чарли и Берта, чтобы держать этих сумасшедших подальше от дома.

Кэтрин подошла к узенькой щелочке неплотно прикрытого окна и полной грудью вдохнула холодный, пахнущий морской солью воздух. Она не выходила из дому весь день.

Я представления не имею, сколько это вавилонское столпотворение будет длиться, — проворчала Джулия.

Роберт считает, что это надолго.

Кэтрин еще раз шумно вдохнула. Холодноватый, насыщенный кислородом воздух подействовал на ее затуманенное сознание как нашатырный спирт: голова прояснилась, чувства обострились.

Никто не сможет помочь тебе справиться с горем. Ты должна крепиться. Кэтрин! Дорогая! Ты ведь всегда была умной девочкой.

Кэтрин на мгновение зажмурила глаза.

Кэтрин?

Я любила его.

Я знаю, — тихо сказала бабушка. — Мне Джек тоже нравился. Мы обе любили его.

Почему он умер?

Не задавай себе лишних вопросов, — произнесла Джулия. — Ответы все равно тебе не помогут, не утешат тебя. Что случилось, то случилось.

Я…

Ты устала. Иди поспи.

Я не хочу спать.

Знаешь, — сказала Джулия, — когда твои родители утонули, я была на грани помешательства. Порой мне казалось, что еще немного, и я упаду без сил и больше никогда не встану. Боль от утраты была просто невыносимой. Ужас. Потерять сына… О таком даже не задумываешься, пока не становится слишком поздно… Не стану врать: я винила в случившемся твою мать. Она плохо влияла на моего сына. Твои родители были ужасно беспечны, даже опасны для себя и окружающих, когда прикладывались к спиртному. Но у меня оставалась ты. Твое горе было слишком большим, а ты — слишком юной. То, что я старалась облегчить тебе боль от утраты обоих родителей, помогло мне пережить смерть сына. Это в буквальном смысле спасло меня. Я перестала задавать себе бесполезный вопрос: «Почему умер Бобби?» — и занялась тобой. Поверь мне: ты никогда не найдешь на него ответа.

Встав возле кровати на колени, Кэтрин положила голову на матрас. Джулия погладила ее по волосам.

Ты любила его. Я знаю, — еще раз произнесла бабушка.

Выйдя из комнаты Мэтти, Кэтрин направилась в ванную. Стоя под душем, она включила горячую воду и замерла, чувствуя, как обжигающие струйки сбегают по ее телу. Опухшие от слез глаза саднили. Кэтрин так часто сморкалась, что кожа под носом покраснела и горела огнем. Голова разболелась еще утром, а бесконечно глотаемые таблетки адвила помогали ей, как мертвому припарки.

Почему-то Кэтрин представила себе, как ее кровь медленно вытекает из пор и смывается потоками воды в сточную трубу.

«Вам еще предстоит пережить много тяжелых дней, не таких тяжелых, как этот, но все же…» — вспомнила она слова Роберта Харта.

Кэтрин не могла представить себе, что сумеет пережить еще один такой день.

Последовательность событий нарушилась в ее голове. Что случилось сначала, а что потом? Что произошло утром, а что вечером? Все события смешались в некий хаотический калейдоскоп. Дикторы по телевизору то и дело передавали последние новости. От их слов сердце Кэтрин учащенно билось, а в области живота разливался неприятный холодок.