Анна Бялко - На той неделе - купить сапоги, спасти страну, выйти замуж

— Я понимаю. Странно. Но знаешь, мне с тобой было очень хорошо. Я знаю тебя три дня, а кажется, что всю жизнь. У меня так никогда не было. И потом — а чем мы рискуем? Вот только разве пожениться нам не успеть — я в воскресенье улетаю...

Но тут-то я как раз знаю, что делать.

— Если постараемся, можно успеть. Мне Лилька говорила — на это двух дней хватает. Успеем, точно. Ты знаешь, где тут ближайший загс?

— Загс знаю где, но у меня в десять сегодня доклад в университете. Давай туда после обеда пойдем.

Вообще-то и мне на работу надо... И штамп о разводе в паспорте еще не стоит... Дел полно.

Дальше мы быстро и деловито обсуждаем предстоящие дела, за деловитостью не замечая полной нереальности и сюра происходящего. Потом мы быстро целуемся у двери, потом еще, потом вместе бежим к метро, я вскакиваю в отходящий поезд, плюхаюсь на сиденье — хорошо уезжать с конечной, хоть сесть можно, а не толкаться...

Туннель темный и мрачный. Вагон еще полупустой, я сижу и тупо пялюсь на свое отражение в окне напротив. И до меня медленно начинает доходить кошмар окружающих событий. Мама дорогая, это что ж я делаю? Во что же я опять влопалась? Какой, к чертям, замуж — я этого человека три раза видела! Я про него не знаю ничего. А у меня, между прочим, маленький ребенок. И потом — Израиль? Какая-то дикая страна, я и про нее не знаю ничего... Нет, пошутили — и хватит. Сейчас доеду до работы, позвоню и скажу, что это я сдуру, у меня приступ гайморита, я ночь не спала и голову ушибла, и пусть он меня извинит...

Доезжаю, выхожу из метро, иду по дорожке к институту... А на улице светит солнышко, и небо такое ясное, липы в золотых листьях, тепло... И я вдруг понимаю, что никакого кошмара, как ни странно, вовсе и нет, а наоборот, все очень хорошо, и будет хорошо, и все, что случилось, — совершенно правильно. Случайно попадаю взглядом на номер проезжающей мимо машины — там две семерки. В детстве была такая игра — кто первый увидит такую парную цифру, скорей кричит: «Семь-семь, мое счастье!» Смотрю на другую машину — там две пятерки, на третью — две тройки. Дохожу до института, уже подымаясь на крыльцо, вижу машину во дворе — две четверки!

Я пришла первая, Марьи Владимировны еще нет. Отпираю комнату, кидаюсь к телефону — и тут он сам звонит у меня под рукой. Яша.

— Знаешь, ты ушла, я остался один и подумал — вдруг это что-то не то мы делаем...

— Нет! — радостно кричу я. — Я сперва, в метро, тоже так думала, а потом вышла и поняла — очень даже то! Все правильно, и все будет хорошо!

— Да, — соглашается он. — Теперь я и сам вижу. А то, когда ты ушла...

— Значит, больше не буду уходить, — говорю я.

На том и порешили. Тут как раз пришла Марья Владимировна, и я быстренько закруглилась с разговором.

Сварила кофе. Мы сели, она выкурила первую сигаретку (это такой ритуал, с этого у нас каждый рабочий день начинается, а до этого ее вообще лучше не трогать), я налила ей чашку кофе и осторожненько говорю:

— Марья Владимировна, мне страшно неудобно, но я должна сейчас опять срочно уйти.

— Куда? — удивляется она. — Лилька твоя уже улетела. Там, кстати, все в порядке?

— С Лилькой — да. А у меня... Мне... В общем, я срочно выхожу замуж, а мне бы еще развестись успеть... И все сегодня.

Марья Владимировна — крепкая женщина. За годы работы в институте она, конечно, ко всему могла привыкнуть. Поэтому она не падает со стула, а только закуривает вторую — внеочередную — сигарету и, выдержав паузу, произносит:

— Однако! — И потом: — Ну ладно, давай подробности.

Я излагаю скомканные подробности. Снова пауза, и потом:

— У тебя ребенок, тебя в загсе не разведут, это только по суду.

— Я знаю, — с готовностью отвечаю я. — По суду нас уже развели, года два с лишним как. Мне только штамп в паспорт поставить.

— Уже лучше, — соглашается она. — У тебя все бумажки в порядке?

Я судорожно начинаю соображать. Бумажки... Решение суда, паспорт, Костькина метрика... Вроде все это у меня есть. Дома, естественно, туда заезжать придется. Но это так и так.

Пока я все это соображаю, Марья включает свою машинку и начинает строчить что-то на институтском бланке. Через две минуты она удовлетворенно перечитывает свое творение, расписывается на нем и вручает мне. Я читаю: «Всем компетентным органам. Институт тра-та-та просит оказать возможное содействие сотруднику тра-та-та в заключении брака в связи с необходимостью тра-та-та... Подпись — директор, академик ХХХ».

Фантастика. Сюр продолжается. Меня разбирает дурацкий смех, и сквозь него я спрашиваю Марью: