Николас Блинкоу: Кислотники

— Нет. Вот так в лоб Йен ничего не утверждал. Сначала он решил, что понравился той женщине, но потом она стала задавать вопросы, и он понял, что ее интересуют корешки чеков сомнительных продаж — они исчезли из турагентства Берджиса. Йен говорил, она действовала тонко, но он не сказал ни слова.

— А что случилось с этими корешками?

— Их забрал Иен. Все считали его недоделанным, но он не был тупым. Понял, что с бизнесом Берджиса что-то неладно, и забрал их — хотел иметь доказательства. Он мне их показывал.

— Когда?

— Вчера.

— Вчера? Хотите сказать — в пятницу?

А какой сегодня день? Тереза понимала, что должна отвечать точно.

— В тот день, когда он умер. Прямо перед тем, как он умер. Эта женщина убила его, а когда я прибежала, корешки пропали. — Тереза замолчала, вспомнив мертвое лицо Йена.

Снова наступила тишина. Инспектор Грин задумчиво побарабанил пальцами по пластиковой столешнице, что-то промычал, потом с силой хлопнул ладонями по столу:

— Так. Давайте снова как можно подробнее вспомним ту последнюю ночь.

— С самого начала?.. Хорошо. Джанк оставил нас с Йеном в своей кабине. Ему надо было вниз, к Берджису — тот любит нюхать в компании. Пока Джанка не было, Йен скрутил косяк. Мы сидели, курили — в общем, расслаблялись. Я начала дразнить Йена — ну, из-за той бабы, которая его подцепила в «Уорпе», она была сильно старше. Тут-то он и показал мне корешки чеков и объяснил, почему распсиховался из-за ее вопросов.

Потом я пошла прогуляться, не знаю, сколько меня не было, но, когда я вернулась, Йен уже лежал там. Я сразу закрыла дверь, чтобы никто не увидел, потому что, если в «Грэйвити» кто-нибудь отключается, вызывают «скорую» и человек попадает в местные новости. Я не знала, что он умер, думала, это… —

Она помолчала, не решаясь закончить. — Другое, понимаете?

— Наркотики?

— Да, я решила, что Йен перебрал, ведь он наглотался каких-то неизвестных таблеток, вот я и подумала, что он вырубился. Но потом все-таки подошла проверить, что с ним, ну, осмотреть его, и увидела, что он вроде как ранен. Я не поняла, что его застрелили. Просто увидела дыру и лужу крови. Я кинулась искать корешки чеков, но они исчезли. Тогда я убежала, а на балконе столкнулась с колумбийкой — она неслась по коридору в мою сторону. Сначала она распахнула дверь в комнату осветителей, потом в диджейскую кабину. Тут она на меня поглядела, и я заорала. Не знаю почему, но я была уверена, что это она убила Йена. Тогда она полезла в карман, и я увидела пистолет, бросилась на нее, толкнула, сбила с ног и рванула оттуда. Я хотела как можно скорее исчезнуть из клуба.

Напарник инспектора Грина спросил, не просмотреть ли им еще раз запись. Грин достал из кармана кассету:

— Поставь.

Тереза помнила всю запись, кадр за кадром. Ее версия сработает — нужно только озвучить детали, не меняя ни единого слова.

Вот она сталкивается с Эстеллой, Джанк нагоняет Эстеллу, не дает упасть, подхватив под руки, вид у него ошарашенный. Эстелла боком протискивается мимо Джанка в комнату, где лежит мертвый Йен. Пленка подтверждает — смерть Йена не удивила ее, не напугала и не слишком огорчила. Джанк, судя по всему, закричал, поднял шум, сразу набежала толпа. Эстелла оказалась в ловушке с трупом Йена.

Войдя в «Грэйвити» через боковую дверь, Джанк услышал внизу голоса Бернарда и Берджиса. Боковой вход вел на лестницу. Если бы Джанк спустился по ступенькам в подвал, то оказался бы в офисе Берджиса, но Джанка не интересовала их реакция на его неожиданное появление, и он предпочел остаться незамеченным и послушать. Разобрать деталей ему не удалось, но, судя по всему, Бернард только что появился, может, за пару минут до Джанка. Хромая к «Грэйвити», Джанк искал взглядом машины Бернарда и Берджиса, но увидел только «лексус-LS400»: двигатель еще не остыл, капот был влажный. Не обнаружив следов от пуль, Джанк понял, что этот «лексус» — Берджиса (у них с Бернардом были одинаковые машины). Джанк даже погрел замерзшую ладонь о капот.

Упаковывая сумку, он не думал, что погода испортится и все его многочисленные ушибы и кровоподтеки так разноются. Сумка оттягивала плечо — он запихнул в нее все уцелевшие кассеты.

Джанк набрал код на внутренней двери, на цыпочках прокрался вниз и вошел в зал. Сегодня суббота, в клубе должно быть полно народу. Пустота странным образом подействовала на Джанка: он наяву ощущал витающую в воздухе буйную энергию, заряжавшую атмосферу в обычную «рабочую» ночь. Полиция не позволила открыть клуб — на этом настояли криминалисты. Интересно, как отреагировал Берджис? Кричал? Спорил? Заявил, что копы нарушают его права? Джанк легко мог представить Берджиса, орущего: «Какого хрена! Один балдежник откинул коньки, так что — теперь двум тысячам других клиентов не жить?»