Барбара Фришмут: Мистификации Софи Зильбер

— У каждого из нас свои депрессии, — сухо ответствовала Амариллис. Дело в том, что она терпеть не могла Прозрачную с тех самых пор, как та ни с того ни с сего явилась к ней в дом и принялась рассказывать о своих любовных похождениях, — но это уже совсем другая история.

Тем временем Драконит и фея Наступающей Прохлады, устав от танцев, тоже возвратились к столу.

— Я слышал, здесь принимаются важные решения, — обратился Драконит к Амариллис Лугоцвет. — Прежде всего надо будет выработать резолюцию, которая положит конец хищнической добыче драгоценных камней. Могу я рассчитывать, дорогой Альпинокс, что вы поддержите мое предложение?

Фея Наступающей Прохлады, с приближением утра становившаяся все более оживленной, с интересом прислушивалась и кивала головой.

— Да, да, милейший! — воскликнул Альпинокс, на которого теперь со всех сторон сыпались предложения и советы. — Мы все обсудим. В свое время.

— Такой конгресс, — включилась Амариллис Лугоцвет и с удовольствием отчеканила это слово, в конце концов оно было введено ею, — должен быть очень основательно подготовлен. Вы же видите — стоит только зародиться идее, как она сразу всех будоражит.

Пока горные и водяные духи продолжали плясать, Евсевий, с большим усердием исполнявший обязанности королевского кравчего, повесил над плитой котел с супом-гуляшом, и аромат этого острого кушанья стал приятнейшим образом щекотать ноздри гостям, успевшим проголодаться. Когда же суп наконец сварился и его можно было подавать на стол, то даже эльфы перестали играть на своих инструментах, дав себе передышку. Не потому, что им захотелось супа, — они питались исключительно росой, — но они тоже что-то пронюхали про «идею» и со свойственным их племени любопытством приблизились к столу. Некоторое время они молча прислушивались к разговорам, затем высший из них по рангу спросил, кто будет приглашен на конгресс.

— Конечно, все, — вскричал Альпинокс, — все, в чьей власти принять образ или вселиться обратно в вещи, не потеряв при этом себя, как это происходит с чужанами, — решительно все, будь то феи, гномы, горные духи, эльфы…

— Дорогой Альпинокс, — перебила Амариллис Лугоцвет, — это было бы просто бессмысленно и только повредило бы всей затее. Если мне будет дозволено высказать некоторые замечания…

— Ну, разумеется, почтеннейшая, прошу вас.

— Так вот, если уж мне дозволено высказаться, то я полагала бы более целесообразным, чтобы все существа, как-то: эльфы, гномы, горные и водяные духи, обязанные своим королям беспрекословным повиновением и живущие строго организованно, — прислали бы на конгресс лишь по одному представителю, в то время как вы, дорогой Альпинокс, и присутствующие здесь феи… — тут громко кашлянула Розалия, — а также лесные девы, по возможности, явились бы все.

— Принимается! — хором воскликнули названные, однако среди строго организованных существ поднялся тихий ропот, но никто на него не откликнулся, дабы не дать ему повода усилиться.

— Но у нас впереди еще много времени, — заявил Альпинокс, — пройдет не меньше года, пока мы сможем созвать конгресс, а посему я просил бы уважаемых гостей оставить дискуссии и отведать супу.

Этому призыву все дружно последовали, и раздавшиеся вскоре «ахи» и «охи» доказали Евсевию, что его поварское искусство получило общее признание.

Когда все насытились, — Евсевий каждому еще дал добавку, — и эльфы снова было взялись за свои инструменты, в окна проникли первые лучи солнца, напомнив всей компании, а в особенности тем, кто избегает дневного света, что пора расходиться по домам. Первыми исчезли эльфы, исчезли мгновенно, даже не попрощавшись, но горные и водяные духи тоже очень спешили. Оставшись в первоначальном составе, Альпинокс, три феи, Драконит и фон Вассерталь еще неторопливо допили свои бокалы, потом тоже поднялись и распрощались под звуки веселой «отвальной», которую Евсевий сыграл на своей вновь обретенной цитре.

Три феи решили не пользоваться ни одним из волшебных средств передвижения, а продолжить пешую прогулку вдоль озера и затем пойти по Трессенской дороге, ведущей прямо к дому феи Лугоцвет.

Макс-Фердинанд, мирно проспавший ночь в укромном уголке охотничьего домика, весело носился и прыгал впереди трех дам, обнюхивал все деревья и кусты и у каждого поднимал ножку.

Феи, которых весьма взбодрил свежий утренний воздух, резво шагали вперед и долгое время не произносили ни слова, пока Пери Бану не прервала молчание.