Майкл Уэст - Американский пирог

— Ты! — завизжала я и огрела его сумкой по руке. — Ты!

Грабитель осел на корточки, а я снова замахнулась и влепила ему прямо по кадыку. Тут уж он упал навзничь, прямо на мостовую. Его веки задрожали, а из горла вырвался стон. Нагнувшись над ним, я плюнула прямо на его поганый нос. Потом, когда подбежали полицейские, я показала им свой кирпич, который от ударов разломился на две половинки. Они сказали, что я просто молодец, настоящая героиня.

— Стало быть, моя фотография попадет в газету? — спросила я.

Когда я вернулась домой и рассказала всем свои новости, меня уже била дрожь. Я опрокинула стакан холодного чая себе на блузку, и гостьи засуетились вокруг меня, стараясь оттереть пятно бумажными полотенцами. Видимо, до меня только-только дошло, что я сделала, и слава местного борца с преступностью обрушилась на меня всей тяжестью. Я сунула Джорджии Рэй бумажные тарелки и стаканчики.

— Смотри не потеряй голову от этого кирпича, — сказала она мне.

— Уж лучше побереги от него свою голову.

— Ха, мне-то ничего не страшно! Я умею за себя постоять: при мне мои кулаки и мое мужество.

— Вот этого в тебе с избытком.

— Знаешь, я тут все смотрю на твою сестренку Фредди. Пока она была маленькой, я была уверена, что из нее вырастет уродина. Но она теперь просто куколка! Такая упругая попка, такие сиськи — так и топорщатся под свитером! А глаза карие и большущие, как у Мэрайи Кэрри. Я постоянно слушаю ее песни — в смысле Мэрайи Кэрри, а не Фредди, — она рыгнула, и пара старушек удивленно приподняли брови. Джорджия свирепо уставилась на них: — На что пялитесь, стервятницы?

Они тут же засеменили прочь, унося посуду на кухню, а Джорджия снова рыгнула.

— Ненавижу Констанцию Смайт. Ведь богачка, а по виду не скажешь. И это при таком-то капитале! От таких денег ум за разум заходит.

— Готовить она не умеет, — вставила я.

— Да мало ли чего она не умеет. — Она сощурилась. — А что там с малышкой Джо-Нелл? Неужто едет в Техас?

— Едет, — вздохнула я и пожала плечами.

— С ума сойти. И какая муха ее укусила?

— Ей надоел наш город. Надоело, что все местные сочиняют о ней небылицы.

Это было сущей правдой. Из-за того что моя сестренка красит ногти в необычные цвета (например, в синий), весь город судачит о ней почем зря. Особенно обиженные жены.

— Решила перевернуть всю свою жизнь? — Вид у Джорджии был перепуганный.

— Похоже на то.

— Бедолага. Она напоминает мне подержанную «тойоту»: пробежала многовато дорог, побывала в переделках, но мотор по-прежнему исправен, да и корпус в полном порядке. — Джорджия фыркнула. — Да неужели же она уезжает?!

Мне хотелось сказать ей что-то вроде: «Не переживай, мне без нее будет еще хуже, чем тебе. Меня ведь все покинули». Но мой подвиг так утомил меня, что я извинилась перед гостями и поднялась наверх. В своей комнате я улеглась на кровать и уставилась в потолок. Минерва умерла, а мои сестры уезжают за тридевять земель. Сама я никуда не поеду, но все же мне удивительно повезло: у меня много друзей. Правда, так получилось, что многим из них уже за семьдесят, но это неважно. Быть может, кто-нибудь из подружек поселится со мной (если это не запрещено). Быть может, я найду в себе силы жарить цыплят и отвозить их больным домоседкам. Конечно, один-единственный кирпич не способен перевернуть мою жизнь, но, может, с него начнутся какие-то перемены.

— Элинор! — Это был голос Джорджии. — А ну-ка вали сюда, да по-быстрому. Пришли газетчики, хотят сфотографировать тебя.

Я прямо подскочила на кровати. Выбежав из комнаты, я с грохотом слетела вниз. Джорджия, осклабившись, стояла у подножия лестницы.

— А ты не шутишь? — выпалила я.

— Нет, черт меня побери! — И она мотнула головой в сторону входной двери. — Не заставляй их ждать.

Я прижала руку к забившемуся сердцу и пошла к двери.

— Эй, Элинор!

— Ну что? — я обернулась.

— Смотри не забывай нас, простых смертных, — сказала она, — тех, кто терпел твои выходки еще до того, как ты стала знаменитостью.

— Ладно, — сказала я, обнимая ее, — не волнуйся, я вас не забуду.

За день до моего отъезда из Таллулы Сэм повез Элинор в «Эйс хардвер». Не прошло и минуты, как на крыльце появился Джексон. Он протянул мне букет жонкилий, завернутый в зеленую оберточную бумагу.

— Ты одна? — Он нервно оглядел комнату.

— Нет, Джо-Нелл сидит наверху. — Я понюхала цветы, а затем посмотрела в сторону лестницы. На магнитофоне Джо-Нелл надрывалась Мелисса Этеридж. Дома, в Дьюи, я обычно слушаю Вивальди и готовлю под него всевозможные салаты с вермишелью: туда идут лук, петрушка, чеснок, грибы шитаки, красный перец и соус «Лингуин».