Владимир Мальцев - О том, что сильнее нас

Один раз она меня всё же отпустила в серьёзную поездку. С ребёнком никак нельзя было — отрыв от цивилизации чрезмерен да и гнуса слишком много. Со скрипом отпустила. Но Ника — правильная женщина, она знала, что упускать нельзя. Просто опять вдруг появился позапрошлогодний вариант с халявной заброской грузовым самолётом. Плато Путорана. Те места, в которые мы с Ленкой не добрались. Не совсем, впрочем, те — на Микчангду и Ламу не особо тянуло, более интересного захотелось, раз уж мотор есть, так что мы в другую сторону нацелились. К Глубокому и Собачьему озёрам. Опять с Севой. Взяли с собой ещё Настю, а то без хотя бы одной фотомодели оно как бы и неправильно.

Ржал весь Норильск. Ребята, вы хотите с двухсильником — вверх по Талой? Да вы что? У вас галоша какую скорость на спокойной воде держит? Десять, двенадцать? А мы на Талой вчера мерили скорость течения на первом, самом простом, перекате. Четырнадцать. А на третьем все восемнадцать будут. Мы на казанке с двумя «вихрями» двадцать пятыми по шесть часов рубимся, сто литров бензина жжём. Ну циркачи… А если вдруг договоритесь, что вас кто-либо забросит, а обратно своим ходом пойдёте — на Мелком берегитесь. Там шторма — жуткие. Две недели назад последний был, так МЧС потом на вертаке летало, десятками перевёрнутые казанки считали. А от Мелкого лучше в Ламу идите. Не найдёте вы проход в Глубочку, его знать надо. И не подниметесь вы по ней до озера. И никто вас там не поднимет, мелкая она сейчас, нету там сейчас никого.

И всё же, всего одиннадцать ходовых часов кровавого поноса, растянутые, правда, на два дня, всего семь литров бензина — и Талая пройдена. А какой опыт приобретён… Висеть на полном газу неподвижно посреди хрустальных бурунов, маневрируя винтом в трёх сантиметрах от камней, и щупать, щупать, щупать… Подвижками на сантиметр вправо-влево нащупывать ту единственную струйку, по которой можно ещё на два метра продвинуться, прежде чем опять зависнуть… А ещё через три часа по зеркально-гладкому озеру с водой, пропитанной лучами полуночного солнца до цвета раскалённой лавы, — и устье Глубокой тоже найдено.

Когда обступили горы — началась сказка. Та самая, хрустальная. Нет на всём Русском Севере мéста красивее Путорана. Сотни многометровых водопадов, подчас расходом воды с Москва-реку, фантастическая смесь природы северной и южной, отвесные стены каньонов, реки и озёра то абсолютно прозрачные, каждая песчинка на десятиметровой глубине как на ладони видна, то ярко-бирюзового цвета, то с водой, наполненной от близкого водопада пузырьками размером с яйцо… Нависающие над водой массивы прозрачного зелёного льда, огнём горящие в лучах ночного полярного солнца… Великолепно берущие на дорожку в страшной глубины озёрах гигантские гольцы… Неделя звенящей природы. Сотни фотографий, каждая из которых — зовёт.

Можно смеяться, можно нет — но шторм на Мелком мы на обратном пути таки умудрились поймать. Такой, что даже спасателям выход в озеро был запрещён. По собственной дурости причём. Выходим по речке, впадающей на мысу, ветер хоть и сильный, но в спину, так что волны как бы нет, дуем себе вперёд, волна как бы слегка появляется… И вдруг — понимаем, что мы на своём дредноуте надувном катимся по свалу очередной волны, как на сёрфере. И что впереди — валы ещё крупней и круче, а там дальше мели, об которые всё это бьётся, и на них творится полный кошмар. А развернулись назад, волне навстречу — каждую секунду очередной вал прокатывается над лодкой, уничтожая все наши усилия по вычерпыванию воды. Ничего, мы — люди настырные. Выгреблись, даже фотоаппараты живы остались. Костёр из плавника запалили преогромнейший, обсушились как следует… А когда шторм поутих, пересекли озеро там, где поуже, заодно вволю покатавшись на волнах. Наша посудина, оказывается, с помощью мотора прекрасно встаёт на волну и далее мчится несколько сот метров, как сёрфер, с умопомрачительной скоростью. Эх, Ленка, Ленка…

А Ленка с Мишей — летом опять исчезли на Юг. Опять вернулись только к ноябрю. И вот здесь начались уже серьёзные события. И назывались те события — фотографическими выставками.

Первым отстрелялся Лёша со своей первой в жизни персональной выставкой в Домодедовском музее. Пригласил Ленку. Она пришла. С ней притащился Миша, не захотевший отпускать её одну. Только когда уже музей закрывался и все вместе уходили — ребята поняли, что это он. Полтора часа стоял у входа, поглядывая вокруг демонстративно-высокомерным и даже презрительным взором, так и не подойдя ни к одной фотографии, не перекинувшись ни с кем единым словом. Даже с Ленкой.