Михал Витковский - Марго

Вдруг среди них я замечаю красавчика-цыгана. Сколько ему может быть? Двадцать два? Брови черные, сросшиеся, волосы гелем уложены, в глазах огонь и дым, в глазах у него что-то такое, чего нет у наших, что-то привезенное из Индии, из трущоб, что-то дикое, связанное с огнем и дымом. Бачки выровнены по линейке, серьга в ухе.

К нам подбирается маленький цыганенок:

— Не желаете купить инструмент? Дешево! — говорит он таким конспиративным шепотом, будто речь идет, по крайней мере, о героине.

Уже собираюсь отказаться, потому что знаю я эти их инструменты, но чувствую на себе взгляд красавчика-цыгана. А все вокруг смотрят, как пройдет сделка.

— Посмотреть можно…

Цыганенок от радости чуть не пляшет. Ему уже кажется, что мы купили эти инструменты. Петляя через улицы, образованные запаркованными дальнобойными фурами, он ведет нас к «мерсу»-легковушке, которая выглядит будто прямо из салона. Новенькая. Какая-то навороченная, стилизованная под пятидесятые годы модель с полным фаршем. Стоит перед ней пожилой толстый цыган с глазами в черных полукружьях, безупречно белой рубашке, в выглаженных в стрелку костюмных брюках, в длинноносых ботинках, как на свадьбу, с печаткой, с пидараской [72] Жаргонное название барсетки. . Поляки не пользуются пидарасками, вышли из употребления сразу же, как получили это свое название. Название уничтожило предмет.

Грязный цыганенок гордо представляет нас и что-то говорит по-цыгански, вворачивая наши слова. Тратататата и — дрель. Хашрабатраната дрель. Старик нажимает на брелок, и авто послушно отвечает двойным сигналом. Открывает багажник. Там лежат бошевские дрели, чемоданчики с комплектами инструментов и канистры с бензином. Разумеется, дешевле, чем на колонке.

Мы беспомощно смотрим друг на друга. Женская часть цыганской семьи наблюдает за происходящим из-за ближайшего туалета и курит. Даже беременные. Даже дети. Что, может быть, и противоречит одно другому, но это только на первый взгляд.

— Ашрабахрамаш дрель! — призывно бормочет старый цыган, а я смотрю на мою двадцатидвухлетнюю «дрель», которая не продается, но внимательно за всем следит из-под сросшихся черных бровей: покупаем или нет.

Мы неуверенно смотрим друг на друга. В итоге мы покупаем все. И вдобавок канистру бензина. Цыган хочет дать сдачу в гривнах, но мы вежливенько так сообщаем, что гривна — не самое популярное в Финляндии средство платежа. В конце концов, принимаем латвийские латы. Эмиль пытается говорить с ними по-русски, откуда они здесь да зачем, словно какой журналист, готовящий репортаж о нацменьшинствах, но они сразу же замыкаются в себе. Старик достает восковые шарики и бесцеремонно вставляет их себе в уши: конец прослушивания. Начинает рыться в набитой доверху полиэтиленовой сумке с надписью «Hugo Boss». Цыганенок от радости съедает козявку из носа и летит, подскакивая, вербовать очередных клиентов.

А у меня уже родился план.

— С этими цыганами надо ухо держать востро. И с ксендзом. Они в сговоре, одна шайка. И этот отель тоже, — объясняет Эмиль, попивая пиво. — Ведь здесь никто не живет! Танталовы муки убирать по уже убранному, вытирать уже вчера стертую пыль… Время от времени шеф приводит русскую любовницу, и тогда они насвинячат за десятерых сразу в нескольких номерах, ну, да ладно, пусть свинячат. По крайней мере, будет что убирать, забрызгают всё в джакузи, на унитазе оставят недопитое шампанское, из шубы клочья в десятом номере на подушке, непонятно какие запахи в седьмом, в первом номере сережка висит на зеркале, в восьмом презерватив валяется. Здесь перекресток дорог и историй, здесь могло бы произойти все, но для этого сначала сюда должен был бы кто-нибудь приехать в это лето господне 2009, как сообщает тротуарная плитка. Историй много, и все они начинаются так: кто-то приехал и… А то, что шеф обожает игры с латексом, так это мы и так давно знаем. Я когда еще на парикмахера к экзамену готовился, о том уже все деревья в околице веселую песнь шумели. А еще шеф нам велит одеваться в белое, во все белое, ежедневная стирка с лучшим порошком, чтобы лучше обычного, так что я теперь new и fresh.

Чего бы мне в жизни хотелось? Вырваться отсюда и работать в настоящей гостинице над лагуной, а еще лучше — стюардом на самолете, и жить так: сегодня здесь, а завтра там, загар из Лангкави, загар из Дубая, загар с Амазонки. Где стригся? Да вчера в Бомбее… Потому что только речь заходит о парикмахере, я новый континент выбираю. Duty free life, парфюм Эсте Лаудер «Pleasures», Кристиан Диор «Nice Time», Каролина Холера «Fucking in the Sunshine», Исаи Миякэ «Fire on the Board».