Михаил Веллер - Белый ослик (сборник)

Вот это «духовное приобретение» наши предки, со свойственной им наивностью язычников и рьяностью неофитов, и переносили на мифологизированный материальный, реальный уровень. «Третий Рим» как символ культуры и духовной власти «истинной веры» превращался незатейливой паствой в «Третий Рим» как реально существовавший великий город, будь то Равенна, Аахен, Иерусалим или Москва. Горний град обретал в сознании верующего, жаждущем простоты и доходчивости, конкретные очертания града дольнего. Он стоит на горе, на холме, на возвышенности, на крутом берегу реки — и этого, в сущности, достаточно…

Гл. XII, § 2. Многие события мифологической история Руси не находят решительно никаких подтверждений в современной исторической науке. Начиная от создателя древнего русского государства, скандинавского ярла Рюрика, никаких следов упоминаний которого нет ни в одной из многочисленных скандинавских и северогерманских хроник…

§ 5. Национальным вариантом мифической битвы «предков» с «врагами» является знаковая в русской истории битва на Чудском озере (это «Ледовое побоище» имеет даже точную хронологическую привязку в позднейших летописях — 1242 г. от Р.Х.). Ни в одной европейской хронике это событие не упоминается вовсе. Зато сохранились записи, что в указанный момент Ливонский орден вел военные действия на юге Европы — противоположном краю материка. Учитывая, что к середине XIII века Орден насчитывал до 25 000 рыцарей, а «расчет копья», т. е. количество воинов, приходившихся на одного конного рыцаря-копейщика, составлял пять человек — мы получаем армию, с которой считались крупнейшие евразийские государи, и которую никак не мог разгромить мелкий удельный князь.

Кроме того, в зимнее время военные действия практически никогда не велись. Это обусловлено трудностью переходов, бескормицей для коней, необходимостью топлива и укрытий для ночлегов в снегу, нарушением коммуникаций, резким снижением подвижности и боеспособности. А снежный покров связывает маневренность и ударную силу тяжелой конницы, лишая ее главных преимуществ.

Да и лед в апреле, согласно метеорологическим записям, убийственно ненадежен для такого войска.

И, наконец, многолетние и кропотливые археологические изыскания на месте «битвы» не дали ни одного предмета (!), подтверждающего реальность летописного мифа. Ни одного наконечника стрелы, ни одного стремени или топора, ни одной поврежденной оружием человеческой кости.

Зато в ливонских хрониках значатся ясные записи о гарнизоне, стоявшем в Пскове по просьбе псковского князя. Псков попытался предпочесть экспансию римского христианства экспансии монгольской. Через два года срок договора истек, денег же для его возобновления в княжьей казне не оказалось. «Лучшие люди», как водится, отказались кормить «ненужное чужое войско». В апреле гарнизон двинулся восвояси, на северо-запад — насчитывая пятьдесят конных рыцарей и двести эстляндских кнехтов. Прямая дорога через озерный лед еще держала рассредоточившийся порядок. Под берегом возвращавшихся и ждала в засаде дружина Александра Невского. Беззащитные на хрупком льду как на ладони под стрелами лучников, рыцари сдались — и были миром отпущены из плена после получения выкупа от Ордена…

§ 6. И уже совершенно грандиозная, поистине мифического размаха «Куликова битва» (она же «Мамаево побоище») также не подтвердилась за века ни одной археологической находкой…

…Монахи-воины оформились в орден рыцарей Храма, возникший в эпоху крестовых походов, организованных Римом. Но никогда православный монах не был конным воином! Легенда о «воинах-зачинщиках» Ослябе и Пересвете — явный парафраз истории тамплиеров. Цель легенды ясна — отождествить Москву с Римом через отождествление социальных и ментальных реалий…

Гл. XIII, § 3. Канонизированная история любого народа — это увеличительное стекло, избирательно направляемое в отдельные узоры калейдоскопа истории реальной. Ретроспективно любой народ надувается, как лягушка, вспахавшая ниву мировой истории напару с волом всего остального человечества.

§ 7. Характерно, что за период репрессий Ивана IV было казнено, по сколько-то подтвержденным данным, не более пяти тысяч человек — и царь этот в народном сознании был мифологизирован как «Грозный». В то же время в Англии при короле Генрихе VIII было казнено около восьмидесяти тысяч человек — но при кровавой истории Англии его жестокость мифологически отразилась лишь в казни двух собственных жен (причем позднейший обыватель норовит распространить эту казнь на всех жен женолюбивого короля, ассоциативно увеличивая их число с шести до восьми)…