Какой-то мужчина обратился к ней:
— Позволите представиться? Я Майкл Линхерст. Доктор Майкл Линхерст.
— Ребекка Райкрофт. — Она протянула руку для рукопожатия.
Он был высокий, привлекательный, чуть за пятьдесят и держался с большим достоинством.
— Вы интересуетесь скульптурой… ммм… — он глянул на ее левую руку, — миссис Райкрофт?
— Да, очень. Мы с Коннором знакомы уже много лет.
— А ваш муж тоже здесь? — Он обвел глазами зал.
Ребекка давно поняла, что лучше сразу расставлять все точки над «i».
— Вообще-то, я разведена, — сказала она.
Некоторые мужчины усматривали в этом ее статусе определенные возможности. Доктор Линхерст, видимо, был из их числа. Он улыбнулся.
— Может быть, я принесу нам что-нибудь выпить?
Когда он вернулся, они немного поговорили о выставке, а потом перешли к книгам и пьесам, которые понравились им в последнее время. Он хорошо изъяснялся и производил впечатление человека образованного, но Ребекка никак не могла сконцентрироваться на беседе, постоянно оглядывая зал, выискивая глазами Коннора, заново привыкая к его движениям и улыбке.
В восемь часов гости начали расходиться. Ребекка извинилась перед доктором Линхерстом и подошла попрощаться с Коннором. Потом взяла пальто и вышла на улицу.
Доктор ждал ее на тротуаре. Он сказал:
— Я подумал, может быть, мы поужинаем вместе, миссис Райкрофт?
— Благодарю за приглашение, — ответила она, — но нет.
— Если вы сегодня заняты, то, может быть, завтра?
— Простите, но это невозможно.
Он нахмурился, а потом холодно сказал:
— Я не стал бы терять с вами время, если бы знал, что вы так себя поведете.
Тут дверь галереи открылась и на пороге появился Коннор. Доктор Линхерст отвернулся и пошел прочь.
Коннор проводил его глазами.
— Он вас побеспокоил?
— Ничуть. — Ребекка вздохнула. — Просто некоторые мужчины убеждены, что если уж они дали себе труд заговорить с женщиной моего возраста, то та просто обязана лечь с ними в постель.
— Если хотите, я догоню его и побью.
— Он того не стоит, — улыбнулась она. — Вы разве не должны развлекать своих гостей?
— Наверное, должен, но я предпочту поужинать с вами, если, конечно, вы согласитесь.
— С удовольствием.
Они зашли в небольшой итальянский ресторанчик в Сохо. Он находился в темноватом полуподвальном этаже; по залу были расставлены круглые столики, в углу играло джазовое трио.
Ребекка спросила у Коннора о его семье. «У Ифы и Брендона все в порядке, — сказал он. — Брендон осенью начинает учиться в университете в Дублине».
— Будет изучать историю, — сказал Коннор. — Он умный парень. Я им очень горжусь.
— Вы были ему хорошим отцом, Коннор.
— Нет, это неправда. Хороший отец остался бы с его матерью. — Он прикурил сигареты им обоим. — Ифа устроилась на работу в мануфактурный магазин. Я говорил, что ей не надо работать, что я всегда буду заботиться о ней и о Брендоне.
— Возможно, ей хочется работать. Она будет скучать по Брендону — ей понадобится какое-то занятие.
Коннор покачал головой.
— Ифа всегда придерживалась традиций. Считала, что мужчина должен содержать семью, а женщина смотреть за домом и детьми.
— Но ваша семья далека от традиций, — мягко напомнила ему Ребекка. — Возможно, она с этим смирилась.
Он ответил не сразу.
— Однажды она сказала, что каждый день молится, чтобы я вернулся к ней. Она никогда не смирится, Ребекка. И от этого ей еще тяжелее.
— О, Коннор…
— Иногда я думаю, что она пошла на работу, чтобы я почувствовал себя виноватым. А потом мне становится очень стыдно, что я так думаю.
— А вы действительно чувствуете себя виноватым?
— Порой да. Но если ей, бедняжке, от этого легче, то я только рад.
— Возможно, это и есть цена свободы. Никто не может иметь все, что пожелает.
Он кивнул.
— Я уже давно вернулся бы в Англию, но меня тревожила Ифа. А теперь расскажите мне о себе, Ребекка. О вашей сестре и ее муже. Расскажите о своей работе.
Она рассказала. Когда они поели, Коннор заказал бренди, и они сидели, потягивая его и слушая музыку.
— Мне очень понравилась ваша выставка, Коннор, — сказала Ребекка. — Мне сложно выбрать, какая из работ на мой взгляд лучшая, потому что я всегда буду испытывать слабость к вашему морскому богу. Я помню, как вы с Дэвидом Майклборо сооружали подъемник, чтобы перетащить в сарай гранитную глыбу. Помню, как, заглянув в окно, увидела это лицо — такое резкое и суровое. Вы тогда пригласили меня войти и познакомиться с ним. В тот раз мы с вами впервые по-настоящему поговорили.
Читать дальше