Федор Полканов - Рабочая гипотеза.

В библиотеке Раиса сразу же начинает планомерно «лечиться». На первых порах синяя папка приносит ей некоторое облегчение: все верно, выводы, которые она сделала при беглом просмотре диссертации, в основном правильные. Что же нашел здесь Бельский? Раиса снова и снова ищет, наконец натыкается на абзац, который ее удивляет. Она перечитывает и понимает: это продолжение, а может быть, конец какой-то ранее высказанной мысли. Приходится снова листать, снова читать, на этот раз практически все подряд. И теперь начинает казаться, что все здесь подчинено определенной идее, которая, однако, прямо не высказывается. Железная логика, псевдодиалектика… Хотя, быть может, не псевдо… Но вот, наконец, и начало. Вот и пометка Бельского на полях: «Р. П.! Как нравится вам эта идейка? Ваш верный паж В. Бель…» «Отвратительная привычка писать на полях библиотечных рукописей», – говорит Раиса и черкает карандашиком приписку Вельского. Дальше она читает внимательно.

Начинает Леонид совсем осторожно: ниже высказывается предположение, не находящее в данной работе прямого подтверждения, но заслуживающее внимания. Изложено предположение сухо и кратко, но за скупостью слов нетрудно рассмотреть большой труд. И Раисе кажется: речь идет о широкой гипотезе, претендующей на объяснение многих явлений.

Сразу всего не поймешь, и она перечитывает второй раз. Теперь видит: нет, не осознал Бельский того, что несет ей эта гипотеза! Не сопоставления с ее фактами она ждет, гипотеза – естественный итог всего, что сделано Раисой в науке. И тут ей приходит в голову мысль: никто и никогда не наносил ей такого удара, как Леонид. Ведь это она должна была создать гипотезу, а не он! Для нее это было бы обобщением, выводом из экспериментов и наблюдений, он же… Собственно, на чем Леонид основывается?

Раиса читает диссертацию дальше. Первое впечатление обманчиво: гипотеза заключена далеко не в одном абзаце. Но то, что пишет Громов, Раисе кажется странным. Он ссылается на работы: одну, другую, третью… Невольно забегая глазами вперед, она ждет упоминания о Мельковой. Но этого упоминания нет. И не случайно: не процитирована ни одна статья, не только ее, но и чужая, из тех, кто трудится над теми же вопросами. На что же тогда опирается Громов? Танцует он от Телье – книги, которую переводила Раиса по поручению одного издательства. Громов, разумеется, пользуется оригиналом – тем самым, которым пользовалась она. Ха, а вот и упоминание о Мельковой! Так сказать, «незлым тихим словом»: Громов указывает, что в русском переводе допущена неточность, и поправляет. Мило… Но дальше. От Телье Громов только отталкивается, отрицая нацело всю теоретическую часть. Потом следуют ссылки на Лихова и лиховцев, и снова Громова интересуют лишь добытые ими факты, а от теории радиотоксинов он крайне далек. Железная логика – вот, оказывается, откуда она! Обеими ногами стоит Громов на завоеванных позициях и все без исключения факты, все теоретические высказывания просеивает, словно через сито, сквозь контуры своей гипотезы. Именно контуры – он и сам это пишет: контуры, костяк, и не малый нужен, мол, труд, чтоб нарастить на костяк мякоть. Но каков костяк, если он объясняет самые различные данные! Не одной Мельковой нанес Громов удар, многим!

Раиса ловит себя на слове «удар» и сама себе возражает: удар тут ни при чем, радоваться надо, раз появилось что-то новое, тем более такое многообещающее. Но радоваться она не может. Почему? Не она ли горевала: отстал от нее Громов? Так почему же теперь, когда оказалось, что не отстал, она огорчается? Не потому ли, что обогнал он именно ее? Не ребячья ли задиристость заговорила вдруг в ней? Как до войны: дружба, любовь, конкуренция – все в едином клубке. Нелепая конкуренция, нелепое столкновение интеллектов, бездарнейшие ссоры двух умных людей. Неужели это вернется, если восстановятся их отношения? Вернется, ибо даже сейчас, осознав, что Громов перегнал ее в науке, она готова рвать на себе волосы! Но так ли уж Громов ее перегнал? Интересно, что думают об этом отцы радиобиологии – Шаровский и Лихов? Иван Иванович диссертации мог не читать – кто их читает, диссертации? Но Громов защищал у Лихова, а значит – Лихов в курсе дела. И, забыв о не совсем любезном приеме, который оказал ей Лихов месяц назад, Раиса спешит к телефону.

– Яков Викторович? Добрый день. Это Мелькова… Спасибо, спасибо! О да, прекрасно. Я к вам по не совсем обычному поводу. Да, вы правы, как всегда, по необычному. Скажите, какого вы мнения о диссертации Громова? Не о работе в целом, а о том ее месте… Да, да, о синдроме напряжения, но только не по Телье…