Маргарита Хемлин - Дознаватель

Я спросил у близко стоявшего:

— Как его зовут? — и с презрением кивнул в воду.

— Васька.

— Нехай сидит до посинения. Найдите Гришку с Вовкой и приведите домой. Я там буду. Скажите, чтоб не боялись. Чтоб ничего теперь не боялись. Я их перед всеми вами объявляю родными своими детьми. Поняли?

Повернулся и ровным шагом потопал обратно.

Был определенный расчет на впечатление, но дети особенно впечатление и понимают. Им представляется, если по-простому, так это неправда.

Гришка с Вовкой нагнали меня еще в пути. Не крикнули, плелись сзади. Перешептывались.

Я не подавал вида. Резко обернулся и засмеялся смехом, который им всегда нравился.

Хлопцы застыли на месте.

Гришка сказал:

— Ты нас в милицию не посадишь?

— За что? — Я удивился и все свое удивление показал голосом и руками.

Гришка промямлил:

— Ну… Я подумал… Беспризорников в милицию сажают. Потом в детдом. К Макаренке. Мы с Вовкой обсудили и против такого. Дед умер, правда, но Зусель не умер? Он живой? Он куда-то пошел и придет. Мы с ним будем жить. Да, Вовка?

Вовка кивнул.

Я спросил:

— Вам передали хлопцы, что я объявил? Вы — мои. Ваш отец был моим лучшим товарищем до смерти. Ваш брат Ёська у меня. И вы будете у меня. Мы заживем вместе. В Чернигове. Я ваш отец теперь. По закону.

Гришка замотал головой:

— Нет. Нам сейчас хлопцы сказали, что ты придурялся перед ними, навроде в кино. Они тебе не поверили. И мы не верим.

Я разозлился.

Схватил за руки Вовку и Гришку и потащил за собой:

— Пошли домой! Я вам объясню кино! Не понимаете по-хорошему, поймете по-плохому!

Я на них не смотрел. Не оглядывался по сторонам. Вовка хныкал. Гришка сцепил зубы. Я слышал, что он их сцепил и скрипел. Евсей так делал.

Дома я как следует объяснил, что и зачем. В ходе разъяснительной беседы обнаружилось, что Сунька отрицательно настроил малолетних на мой счет. Он заверил, что я намерен отдать их в детский дом, в то время как Мирон с Симой хотят их оставить у себя. То есть в их понимании — на свободе. И чтоб они ни за что не соглашались со мной ехать, несмотря на любые мои обещания и возможные хорошие подарки.

Подарков у меня не оказалось. Это смутило особенно Вовку.

Он спросил:

— Ты можешь купить целый велосипед?

Я сказал, что на велосипед у меня денег нету.

Вовка сказал Гришке:

— Ну видишь!

Что означало «видишь» — я не понял. Но понял вот что: надо сажать рядом Мирона, Симу с Сунькой и устраивать общий окончательный разговор. При детях.

На улице я задержал какого-то паренька, велел ему бежать в клуб и сказать Мирону, чтоб вместе с Симой и Сунькой шел в дом Басина. Приехал Михаил Иванович из Чернигова.

В ожидании Файды я внимательно и целенаправленно обследовал крышку погреба. Причем в присутствии детей. Нарочно спрашивал, не замечали ли они большого гвоздя, которым забивали крышку. Не играли ли под полом в войну, в разведчиков или другие игры. Тайно от деда, Малки и Зуселя или с ними вместе.

Гришка сильно тщательно елозил по крышке и возле нее, искал след от гвоздя или сам гвоздь.

То спичку горелую мне сунет, то щепочку и орет:

— Вот гвоздь! Вот гвоздь!

Так ему хотелось найти.

Но я видел, что никакого особого запора на крышке не существовало никогда. Крышка только плотно налегала на половицы. Для поднятия — пожалуйста, скоба. И ничего больше и дополнительно.

Я прекратил поиски и сказал Гришке:

— Гриша, ты старший из всех братьев. За тобой стоят следом Вова и Ёся. Тебе было б приятно, если б про них говорили, что они брехуны? И все вы, братья Гутины, брехуны.

— Почему все?

— Потому что если один брат сбрешет — скажут на всех. Такой закон. Тебе б было приятно, если б из-за Вовки или Ёськи на тебя показывали, что ты лично — брехун, ни за что ни про что?

Гришка молчал.

Сказал Вовка:

— Гришка не брешет. Он не знает. Я видел, как дед ходил тут с молотком и здоровенным гвоздем, хотел погреб забить, чтоб мы не лазили. А потом и говорит сам себе: «Жалко портить». И не забил. А гвоздь на подоконник положил с молотком. Я гвоздь взял. И молоток. Без спроса. Мы их потеряли на речке. Потом. Дед молоток искал и на нас сразу подумал. А про гвоздь не спрашивал. Ты теперь спрашиваешь. Мы и сами не знаем, куда гвоздь делся. Молоток большой, и то мы не знаем. Гвоздь тем более.

— Хорошо. Понятно. А внутрь, под пол вы лазили?

— Лазили. Много лазили. — Вовка взял инициативу. — Но потом дед сказал, что в погребе живет папа. Он мертвый, потому там и живет. И чтоб мы не лазили и не тревожили. Мы больше и не лазили.