Гай Берт: Яма

Где-то там, наверху, Мартин все слышал. Главное, чтобы он услышал этот разговор: реальный вызов, брошенный ему в лицо. Конечно, если бы он знал, что мы догадываемся о его присутствии, он бы сразу раскрыл мой блеф и просто ушел бы. Но — и в этом была суть моей затеи — если, по его мнению, мы верили в свою полную изоляцию от внешнего мира, мне незачем было говорить то, что я сказала; разве что это правда. Это был ключевой момент. Он должен был мне поверить. И остальное — мое почти отчаянное предположение — на эмоциональном уровне просто встанет на свои места у него в голове и вынудит его отреагировать, чего я никогда бы не добилась одними логическими рассуждениями. Я была почти уверена, что Мартин не купился бы на логику; он был слишком умен, чтобы скомпрометировать себя, когда выход очевиден. А я должна была убедиться безоговорочно.

Когда он вошел, я сидела на стуле в его комнате. В руке он нес сумку, полиэтиленовый пакет; мне показалось, что он пустой. Я поздоровалась. Он ответил, что рад меня видеть, но казалось, его что-то беспокоит... ничего необычного, просто у него был задумчивый вид. Он спросил, не могу ли я немного подождать или же мне хочется поговорить с ним немедленно? Я ответила, что да, я хочу поговорить сейчас. Он сказал, что ждать придется недолго, ему просто нужно кое-что сделать, и снова вышел...

Я собиралась сказать ему, что между нами все кончено, что я больше не хочу его видеть. Я знала, это будет сложно; но я все продумала и, мне казалось, нашла нужные слова. Я просто ждала, когда он обратит на меня внимание, чтобы высказать все, как положено.

Его не было более двух часов. И большую часть времени я так и просидела в комнате... как собака, которой дали команду «сидеть». Это было нелепо: я так привыкла выполнять его приказы. Наконец я поднялась, прошлась по комнате. У Мартина была довольно большая спальня, да и дом был большой; но мебели почти не было. Была кровать. Обычно ребята не убирают постель, а он убирал; еще был шкаф, стол, комод с ящиками и ковер. И больше ничего. Стены совсем голые. Его кабинет в школе был совсем другим: там стояли растения и милые безделушки, пластинки и подушки на полу, чтобы сидеть... это было школьное лицо Мартина; Мартин, которого знали все. Не думаю, что все это ему действительно нравилось. Должно быть, он потрудился, чтобы обставить тот кабинет; естественным путем у него не получилось бы создать такую обстановку. В его спальне даже магнитофона не было.

В конце концов я подумала: это глупо... не могу же я торчать здесь весь вечер. Так что я вышла из спальни и пошла по коридору; звала его, но никто не ответил. Наконец я стала заглядывать в другие комнаты: в ванную, в спальню для гостей. Может, он вышел, подумала я, но это казалось таким странным; хотя в руках у него был пакет. Потом я нашла его. Он сидел в каком-то чулане в конце коридора... я открыла дверь, а он просто сидел там. Он поднял голову. Я везде тебя искала, сказала я. Что ты делаешь?

Ничего, ответил он. Просто... просто слушаю кое-что. На полу валялась пара наушников, маленький стереомагнитофон и какие-то пленки... я сказала, что нам нужно поговорить, поэтому я и пришла. И с того момента все пошло не так, будто он заранее знал, что я собираюсь сказать. Или как будто произошло что-то ужасное... не знаю. Но мне ни с того ни с сего стало страшно: я его испугалась. Он посмотрел на меня и ответил: хорошо, давай поговорим... вот так просто сказал, будто не исчезал никуда на два часа. Мы вернулись в его спальню, и я села. Он ходил взад-вперед, потирая ладони. Помню, я подумала: какой у него нелепый вид, когда он так делает... и начала говорить то, что запланировала, мол, он мне очень нравится но мне не кажется, что наши отношения к чему-то приведут... какую-то бессмысленную чепуху, но все знают, что она значит. Спустя какое-то время я поняла, что он меня не слушает. Его мысли были совершенно в другом месте.

Я поднялась и встала перед ним. Я пытаюсь с тобой поговорить, произнесла я. Он просто смотрел на меня, будто видел в первый раз в жизни, но я не унималась... я сказала, что у нас ничего не выйдет, и попыталась заставить его понять это. Он вдруг схватил меня за плечо и спросил: разве ты меня не любишь? Это было так странно, и я ответила: конечно, ты мне нравишься, но мне просто кажется, что будет лучше, если какое-то время мы не будем видеться. Потом у него в глазах появилось это жуткое выражение... и я помню, как он спросил: значит, ты хочешь сбежать от меня? И я ответила: возможно, так будет лучше... на какое-то время...