Гай Берт - Яма

— Налей мне еще, — Фрэнки протянула свой стакан. Бутылка кьянти в соломенной оплетке пошла по кругу. После некоторых колебаний Лиз откупорила вторую бутылку пива для себя и еще одну передала Майку. Пиво было крепкое, с металлическим привкусом.

— Почему ты пьешь пиво? — спросил Джефф.

— Мне кажется, нельзя говорить, будто мы живем в позапрошлом веке, только потому, что ходим в эту школу, — заметила Алекс. — Ведь мы согласны, что здесь все нужно модернизировать. Только учителя против.

— Хочешь сказать, что я все же не живое ископаемое? — разочарованно протянула Фрэнки.

Лиз вертела в руках коричневую пивную бутылку.

— Я уже вам говорила: мне это нравится, — сказала она. — Заставляет задуматься о... разных вещах, вспомнить прошлое. Понимаете?

— Далекие воспоминания о давно прошедшей юности, что ли? — сострил Джефф.

— Что-то вроде этого.

— Мне кьянти навевает только одно воспоминание: как я спотыкалась о машины на парковке в Италии, — заявила Фрэнки.

— Фрэнки, когда это ты была в Италии? — поинтересовалась Алекс.

— На Рождество. Там очень мило, между прочим. И очень дешевое спиртное.

— Жаль, что мы так редко ездим за границу, — сказал Майк. — Мы вообще никуда не ездим. Я бы хотел побывать в Италии.

— А наша семья уже давно перестала собираться на каникулы, — вздохнула Алекс. — Нет такого времени, чтобы мы все могли освободиться одновременно.

— Большинство людей пьют не чтобы вспомнить, — заметил Джефф. — А чтобы забыть.

— Большинство людей пьют, чтобы напиться, — отрезала Фрэнки.

— Сомневаюсь, что это правда, — сказал Майк.

— Правда.

— Может, некоторые пьют, потому что им нравится вкус спиртного, — предположила Алекс.

— Если бы это было так, все бы пили только черносмородиновый сок, — ответил Джефф.

— И в твоей руке не было бы стакана кислющего кьянти, — торжествующе добавила Фрэнки.

Алекс скорчила гримасу.

— Туше. Но от расслабленности до опьянения долгая дорожка.

— И где ты сейчас?

Она улыбнулась.

— Сейчас я расслаблена, Джефф. Всего-то.

— Расслабленность — это хорошо. Было бы пиво похолоднее, — сказал Майк.

— Ты же только что жаловался, что тебе холодно, — заметила Алекс.

— Это другое.

Скажу сразу: когда мы отправлялись в Яму, мы не подозревали, что за человек Мартин — так же, как не знали, что за люди мы сами. Но наше ошибочное представление о Мартине повлияло на нас не больше, чем все остальные ошибочные представления в нашей жизни.

В век психиатрии каждому известно, что гений и безумие — почти взаимозаменяемые понятия. Но мне кажется, что это утверждение подразумевает, будто одно обязательно тянет за собой другое. И об этом позже мы тоже старались не думать.

Вероятно, наука так и не придумала слово, которым можно было бы охарактеризовать Мартина; это еще одна из причин, почему эти слова, этот рассказ о нем и о нас, должны быть написаны. Где бы Мартин ни был сейчас, эта история продолжается. И хотя в глубине души мне любопытно, хотя мне хочется последовать за нитью истории к ее развязке, рациональная часть моего сознания понимает одно: Мартина больше нет, и нет причин бояться.

Думаю, теперь мы достаточно близко узнали друг друга. За эти три дня мы мало что выяснили: только говорили, пили, а затем стали скучать и утомлять друг друга своим присутствием. Раньше никого из нас не вынуждали так жить: в тесноте рядом с людьми, чьи привычки и свойства вскоре начинают докучать и злить. Раздражение проявлялось по-разному: в саркастических замечаниях, пренебрежительных уколах, что выдавались за невинные реплики. В мелочах. В незначительных вещах. Никто из нас полностью не осознавал, во что нас втянули. Кто-то высказал беспокойство по поводу надвигающихся экзаменов, кто-то пожалел, что мы заперты в подвале, вместо того чтобы готовиться. Большую часть времени мы ждали, пока настоящий момент сменится будущим: состояние, очевидно характерное для детей, как мы осознали позже.

Прошлое, настоящее и будущее: отметки на линии, которая, возможно, является промежутком от начала до конца, а может, всего лишь продолжением чего-то. Обычно мы замечаем лишь ее малую долю — часто ли вы оглядываетесь на минувшие события и действительно ли извлекаете из них уроки? Часто ли вас словно грубо хватают за плечи, разворачивают и заставляют взглянуть на то, что может произойти? Возможно, это уже случилось; а может, не случится никогда.