Андрей Шляхов - Приемное отделение

Ващенко, не дождавшись возвращения Дубко, вызвал такси и уехал домой, поэтому разговаривать с ним оперативнику пришлось на следующий день. Он явился на кафедру вскоре после того, как Ващенко ушел на обход, и узнал, что учебный обход с курсантами длится по меньшей мере часа полтора, если не все два. Пришлось «выдергивать» Ващенко с обхода, чем тот, естественно, оказался не очень доволен. В ответ на свое громкое возмущение, высказанное в коридоре второго, женского, травматологического отделения, Ващенко получил объяснения, которые услышали все находившиеся в коридоре — постовые медсестры, кое-кто из ходячих пациенток, а самое главное, слышала старшая медсестра Соченькова, главная сплетница больницы, за свою любовь к распространению новостей ласково прозванная «Наше радио». Часом позже вся больница уже знала, что доцент Ващенко вчера по пьяному делу покушался на убийство заместителя главного врача по гражданской обороне и мобилизационной работе. Слух оброс красочными подробностями, откуда-то возникла версия насчет того, что причиной ссоры стала старшая медсестра физиотерапевтического отделения Соловьева, одинокая знойная женщина слегка за сорок, любительница разнообразия с репутацией весьма искушенной и искусной любовницы. Разгневанная Соловьева пришла на кафедру травматологии и устроила там скандал.

— Я вам не какая-нибудь там! — орала она. — Я — приличная женщина и прошу меня в ваши дела не впутывать! Храни меня бог от таких любовничков, как вы с Дубко, а от остальных напастей я сама как-нибудь избавлюсь!

Высказав Ващенко все, что считала нужным, Соловьева отправилась к самой Виктории Васильевне — пожаловаться, попросить защиты, поплакаться в жилетку. Виктория Васильевна, уже бывшая в курсе всей этой истории и имевшая воспитательную беседу с Дубко, выслушала Соловьеву, успокоила, а после ее ухода вызвала к себе Ольгу Борисовну.

— Оля, — доверительно сказала она, — я тебя прошу, как никогда не просила. Поговори с Боткиным, объясни ему, что можно делать, а чего делать не нужно. Сядь и проговори все по пунктам, по должностным обязанностям и по ситуациям. Я понимаю, что формально он сделал все правильно, но надо же иногда и голову включать. Он хотя бы у Дуба нашего зеленого спросил сначала — вызывать полицию или нет. К чему вся эта ненужная самодеятельность? К тому, чтобы завтра в «Московских сплетнях» появилась бы заметка о том, как развлекаются в рабочее время заместитель главного врача и доцент кафедры? Мало нам шишек? Надо же соображать, не раздувать из мухи слона… Ты уж постарайся, а то ведь избавиться от него пока не получается. Он только на вид дурак дураком, а на самом деле очень даже себе на уме. Я пыталась его на заведование отделением в одну ведомственную богадельню сплавить, так ничего не вышло — наотрез отказался. Промямлил что-то насчет невозможности работы в платной медицине, но я по глазам его видела, что дело совсем не в этом…

Ольга Борисовна, хоть и нисколько не верила в результативность подобной беседы, все же попыталась ее провести.

— Я же действовал согласно приказу… — начал объяснять Боткин, — номер из головы вылетел, только что помнил… Сказано же, что медицинские организации передают сведения в территориальные органы МВД по месту нахождения медицинской организации о поступлении или обращении пациентов в случаях наличия у них признаков причинения вреда здоровью в результате совершения противоправных действий. К этим признакам относятся и гематомы с ушибами мягких тканей. Поэтому я отправил телефонограмму и подготовил письменное извещение. Николай Николаевич толком мне ничего не объяснил. Но теперь я запомню, что у них с доцентом Ващенко случается такое, и на будущее…

— На будущее прошу учесть, что все, происходящее здесь, в больнице, не стоит выносить за пределы, — перебила Ольга Борисовна. — Или сначала подумать, а потом уже выносить.

— Я думал… — растерянно возразил Алексей Иванович. — Думал, что напали на Николая Николаевича какие-то хулиганы… Думал, что нельзя оставлять такое безнаказанным, спускать на тормозах…

Ольге Борисовне сразу же расхотелось «проговаривать по пунктам». Бесполезно. Зачем проговаривать, если заранее известно, что не подействует. В конце концов, Боткин ни в чем не виноват, виноваты Дубко и Ващенко. Пить надо с умом, воздерживаясь от гладиаторских боев как средства выяснения отношений.

Совершенно незаметно для Ольги Борисовны в ее восприятии кое-что изменилось. Если раньше Боткин раздражал ее, то сейчас — веселил или удивлял. Отношение к нему изменило знак с минуса на плюс.