Андрей Шляхов - Приемное отделение

— Полнолуние сегодня, что ли? — предположила Ольга Борисовна.

— У нас каждый день полнолуние, — ответила Виктория Васильевна. — Не понос, так золотуха, не золотуха, так чесотка. Сегодня СЭС была, а послезавтра трудовую инспекцию ждем. Опять будут в совмещениях копаться, придираться к каждой минуте, к каждой копейке и всю душу вымотают.

«Хоть эта проблема меня не коснется», — подумала Ольга Борисовна. И не просто подумала, но и порадовалась.

Возвращаясь в отделение, она вспомнила, что Боткин живет в больнице, а значит, потеряв рабочее место, он одновременно потеряет и крышу над головой. Ольге Борисовне стало немного жаль Боткина, чудика неприкаянного. Так еще, чего доброго, придется ему на вокзалах ночевать. «Ладно, — успокоила свою совесть Ольга Борисовна. — Пока его все равно не увольняем, а там видно будет, что да как. Может, еще разок поговорить с ним? Он же вменяемый, только чудной. Приколист из города с прикольным названием».

Слетел в одночасье со своего места столичный мэр, еще вчера казавшийся непоколебимым в своем величии, и наполнились беспокойством сердца и умы руководителей более мелкого ранга, в том числе и главных врачей с заместителями. Смена мэра неминуемо означала и смену руководителя департамента здравоохранения, изрядно засидевшегося в своем кресле. После ухода мэра правительство Москвы автоматически отправлялось в отставку, и всем было ясно, что семидесятидвухлетнего Целышевского вновь главным врачом Москвы не назначат. Ну а новая метла известно с чего начинает — с кадровых перестановок. Одних выметает, других назначает. Ротация кадров оздоровляет структуры, недаром товарищ Сталин так любил это дело.

Новый руководитель департамента начал с того, что собрал всех подведомственных ему главных врачей, а также руководителей окружного здравоохранения и обратился к ним с речью, которую можно было назвать программной, то есть основополагающей и служащей руководством к действию для подчиненных.

— Нам срочно нужен позитив! — вещал с высокой, без преувеличения, трибуны новый руководитель департамента здравоохранения. — Позитив необходим нам как воздух! Причем такой позитив, коллеги, который не стыдно было бы предъявить общественности! Сколько можно терпеть нападки и наезды? Да, согласен, не все еще у нас гладко, не все таково, каким мы хотели бы его видеть, но отдельные, я подчеркиваю — отдельные, недостатки не могут служить поводом к тотальному очернительству! Дошло уже до того, что некоторые лица в публичных выступлениях вместо «здравоохранение» говорят «здравозахоронение»!

По залу прокатился шумок, долженствующий изображать возмущение.

— Дальше так продолжаться не может! — От эмоционального накала голос руководителя департамента сорвался на фальцет. — Никто не защитит нас, если мы сами о себе не позаботимся! Поэтому я призываю всех вас… нет, я приказываю всем немедленно озаботиться выявлением позитивного и заслуживающего одобрения, если не восхваления! У нас много хороших врачей и медсестер, хороших в полном смысле этого слова, как с профессиональной точки зрения хороших, так и с человеческой. Предъявите их миру! Расскажите о них людям! Теснее сотрудничайте с телевидением и прессой, предавайте огласке каждое достижение! А то что же получается? Как только случается нечто нехорошее, так бьют во все колокола и поднимают шум, а хорошее замалчивают? Вы что, думаете, что людям не интересен или не нужен позитив? Ошибаетесь! Он нужен им как воздух! Так действуйте же! Поднимайте обруганное клеветниками знамя отечественного здравоохранения! Дайте отпор хулителям!..

Новый руководитель департамента был однокурсником Александра Брониславовича, главного врача шестьдесят пятой клинической больницы. В карьерном плане это обстоятельство ничего Александру Брониславовичу не сулило, потому что они после окончания института пошли разными дорожками и двадцать три года практически не общались, разве что здоровались при встречах. За это время однокурсник сильно изменился внешне — облысел, обрюзг, растолстел, отпустил совершенно не идущие ему усы (не иначе как подсознательно стремился компенсировать растительностью на лице недостаток волос на темени) и вообще, можно сказать, превратился в другого человека. Но голос, звучный баритон, остался прежним. И умение красиво говорить, отшлифованное до совершенства на общественной комсомольской работе, никуда не исчезло.