Тадеуш Ружевич - Грех

— Что вы играете? Какое произведение?

Старика удивил мой вопрос. Похоже, никто никогда не интересовался тем, что он играет.

— В такую погоду вам бы лучше лежать в постели, — продолжал я, — староваты уже. Детей у вас нет, что ли? Сомнительное удовольствие ходить под дождем, по грязи. Да и музицирование вам как-то не идет. Есть такие дома, где заботятся о пожилых людях. — Я высыпал ему в ладонь несколько мелких монет. Он схватил меня за рукав и сказал невнятно.

— Слышнее говорите, барин, я-то глухой как пень… Ничего не слышу. — Он улыбнулся неуверенно, как бы извиняясь. Пришлось начинать заново о холоде, о старости, о том, что в постели лучше.

— У вас красивый горн! — крикнул я старику в ухо.

Его серое, будто запыленное лицо просветлело. Негнущимися пальцами он вынул горн и заиграл армейскую побудку, энергично притопывая в такт ногой. Глаза его сияли. Он не был попрошайкой. Вовсе нет, мы с ним совершили сделку: я ему дал крохи своих «доходов от поместья», а он за это сполна расплатился со мной своим искусством.

Ванну до середины наполняла вода, в которой плавали четыре карпа. Рыбы — сонные, медлительные, откормленные в каком-то пруду — предназначались для съедения. Карпы открывали рты, их черные в золотом ободке глаза были неподвижны, как камешки.

Маленький Метек двадцать раз на дню заходил в ванную, смотрел на карпов и кричал:

— Их четыре, четыре, четыре! — при этом пытался схватить самого большого за хвост. Тогда рыбы оживали, начинали быстрее шевелить шафранными плавниками и проскальзывали сквозь пальцы мальчика, точно они тоже были водой.

Однажды после обеда в ванную вошел отец Метека. Он постоял, посмотрел на темные спины рыб, но не стал подпрыгивать и кричать: «Их четыре», а подумал: «Двух карпов изжарим, а еще из двух получится заливное, да к тому же можно сварить рыбный суп…»

— Папа, — спросил Метек, — а где живут рыбки?

— Рыбки живут в реках и в море. Рыбкам хорошо в море и озерах, им там весело, они плещутся…

— А зачем рыбки в ванне?

— Затем сынок, что эти рыбки — к празднику… На ужин.

Метек задумался, нахмурился и заплакал.

— Не хочу есть рыбок, — тихо сказал он, — не люблю праздники, зачем они нужны?

В дверях ванной появилась бабушка. От нее сегодня пахло ванилью и медом и веяло теплом, как будто она сама с раннего утра сидела вместе с пирогами в духовке. Бабушка посмотрела на личико внука, на его заплаканные глаза, и ее сердце наполнилось радостью и любовью, которые она от избытка чувств не знала, как выразить.

— Понимаешь, внучек, у людей праздник, потому что родился младенец Иисус и все радуются, даже бессловесные животные разговаривают друг с другом в эту ночь…

Метек посмотрел на бабушку, и улыбка, как маленькое солнышко, блеснула в его глазах.

— А где младенец Иисус?

— Иисус в пещере, пойдешь с бабушкой в костел — увидишь. Он лежит на сене в яслях, а вокруг летают ангелы и поют.

— А рыбки для Иисуса, бабушка?

— Нет, рыбки нам на ужин. Они тоже очень радуются. Видишь, как та большая бьет хвостом?

Метек помолчал, вздохнул и сказал очень серьезно:

— Не нужно есть рыбок. Рыбок нужно выпустить в море…

Отец подмигнул бабушке:

— Хорошо. Пусть сегодня они поплавают в ванне, а завтра я выпущу их в море. Надо им на дорожку покрошить хлеба, чтобы не проголодались. — Сказав так, он вышел из ванной.

Метек схватил бабушку за руку:

— А что стало с Иисусом?

Бабушка опять рассказала внуку то, что рассказывала много раз:

— Иисуса убили евреи. Плохие люди, они били его и забрали у него одежду.

— И попали за это в ад? — спросил Метек.

— Попали, внучек, попали, — сказала бабушка мальчику. И улыбнулась.

Лампа на столе. Круг света в темной комнате. Девочка читает вполголоса текст из открытой книги, неразборчиво что-то повторяет; рот заслонен ладошками.

На диване лежит, сплетя руки за головой, мужчина. Открывает глаза, смотрит на девочку, на ее худенькие плечи, на прядки волос, по которым проплывает волна света, прислушивается к невнятным словам. Часы бьют двенадцать. С последним ударом тишина в комнате как будто сгущается.

Девочка кладет руки на книгу. Закрывает ладонью текст. Читает по памяти: