Ирина Степановская - Прогулки по Риму

— Я возьму его с собой?

— Конечно!

В меховой рукав жакета он засунул свой подарок — плюшевого льва.

В ванной комнате Татьяна Николаевна забрала зубную щетку и пакетики с мылом и шампунем, которые каждый день клала ей на умывальник горничная. Из зеркала на нее смотрело новое, неузнаваемое лицо: покрытое пятнами от слез, распухшее, оно все-таки было уже другим, и, более того, вместо своей привычной стрижки над лбом Татьяна Николаевна увидела замысловато уложенную прическу римской матроны. Она вышла из ванной.

— Там, на юге, если у нас будет немного денег, ты купишь мне белой материи? — спросила она Цезаря.

— Куплю. А зачем?

— Я сошью себе складчатое одеяние, как у Ливии.

— Тогда материя должна быть не белой, а пурпурной, — ответил он.

Они собрались выходить, когда раздался телефонный звонок. Кто бы это мог звонить в Риме Татьяне Николаевне?

— Это он! — Вдруг почему-то вспомнила она своего врага с пшеничными усиками. Ей даже не пришло в голову, что ему неоткуда было узнать ее телефон. Но все, что было связано с ним, теперь не имело для нее никакого значения.

— Алло? — сказала она совершенно спокойно. Но в трубке раздался совсем другой голос: приглушенный голос девушки-портье.

— Я хотела узнать, все ли у вас в порядке? Не нужна ли помощь?

— Абсолютно в порядке, — ответила Татьяна Николаевна. — Я через минуту освобождаю номер. Сдаю ключ.

— Счастливого пути, — ответила ей наученная ничему не удивляться девушка.

Никто не вышел их провожать. И только когда Татьяна Николаевна, даже не подумав присесть на дорожку, вышла вместе с Цезарем из гостиничного двора, она увидела, что в спину им держит в прощальном приветствии руку все тот же Спаситель — без осуждения, без пристрастия и без любви.

Сразу после приезда домой на меня навалились многочисленные дела и заботы. Путешествие в Италию отодвигалось во времени все дальше, новые впечатления наслаивались на старые, и я уже решила, что мне не удастся ничего написать про эту замечательную страну. Поэтому я очень удивилась, когда московской осенью, всего месяца через два после моего возвращения из Италии, в телефонной трубке я услышала глухой сипловатый голос.

— Большой привет из Италии, — сказал голос. — Это говорит Лара.

— Ларочка! — Сама не знаю почему, я обрадовалась так, будто приехала моя лучшая подруга. — Как мы все будем рады видеть вас у себя в гостях!

— У меня мало времени, — ответила Лара, и я словно увидела, как она деловито затягивается через мундштук. — Но мы можем увидеться где-нибудь в городе!

— Можно я приглашу вас в какой-нибудь итальянский ресторан?

— О, только не это! — засмеялась она. — Итальянские рестораны должны быть в Италии. Но я с большим удовольствием побывала бы в «Шоколаднице» на Октябрьской площади, куда мы девчонками любили заходить после институтских занятий тридцать лет назад.

Мы договорились о встрече. Я знала, какое кафе Лара имела в виду, но понятия не имела, находится ли оно все еще там, где и раньше. К счастью, кафе оказалось на месте, и вкус блинчиков с шоколадно-ореховой начинкой не изменился почти, по словам Лары.

— Какими судьбами? — начала я, когда Лара с удовольствием вытащила свой мундштук. — Ведь, кажется, вы не собирались в Москву?

— Человек предполагает, а Бог располагает, — ответила она своим прелестным сипловатым голосом, небрежно выпуская дым из аккуратно накрашенного рта.

Лара сидела в джинсах в обтяжечку, в тоненьком свитерке, повесив кашемировую куртку-пиджак на спинку стула. Она щурила огромные голубые глаза, осматриваясь по сторонам, временами бросала взгляд в окно, и у меня создалось впечатление, что она кого-то ждет. Я спросила ее об этом.

— Да, правда, я жду. Одного моего старого друга. Он, кстати, сделал мне предложение, и поэтому я здесь.

— Как неожиданно! Вас можно поздравить?

Лара усмехнулась, кокетливо запрокинула голову, выпустила дым как можно выше в потолок.

— Можно поздравить! Я завтра уезжаю домой. — И звучно, раскатисто засмеялась.

На моем лице выразилось изумление, и Лара сочла нужным пояснить:

— В течение двадцати лет я ждала, что он разыщет меня. Что ж, это случилось. Мои надежды вознаграждены. Можно возвращаться.

Я все равно ничего не понимала. Лара усмехнулась и принялась объяснять. Все-таки она была до мозга костей женщиной, а какой женщине не хочется рассказать о своем романе? В Москве у нее никого не было, кроме меня, и я поняла, что она выбрала меня в наперсницы. Что ж, мне это только польстило.