Виктор Пелевин - Бэтман Аполло

— Нет! Лимбо это не рай и не ад! А мы не церковно-приходская школа!

После того как наступила тишина, я на всякий случай досчитал до ста и только потом открыл глаза.

И вздрогнул.

Софи не ушла вместе со всеми. Она сидела рядом и внимательно на меня смотрела, ожидая, когда я вернусь к жизни.

— Напугала, — сказал я.

— Ты всего боишься, — ответила она рассудительно, — потому что вырос в полицейском государстве.

Почему-то эта рассудительность вывела меня из себя. Я решил перейти на английский.

— I always marvel at how an average American combines carrying all that crap inside his or her head with being brainwashed all the way down to her or his ass… [9] Я всегда поражаюсь, как средний американец совмещает такое количество дерьма в голове с тем, что его мозги промыты до самой жопы.

Конструкция получилась корявой и громоздкой — английский был для меня непривычным способом изъясняться.

— What?

Я пожал плечами. Софи нервно засмеялась.

— Во-первых, не обязательно говорить «his or her», можно сказать просто «her». Ставь всюду женский род, и тебя никто не обвинит в гендерном шовинизме. А во-вторых, ты чего?

— Так. Не люблю, когда родину ругают.

— Ты смешной, — сказала она. — Вы, русские, вообще смешные. Потому что все принимаете на свой счет. А на свой счет надо принимать только деньги, остальное — спам. Ты вампир. Для вампира полицейское государство — еще не самое страшное в мире.

— Я знаю, — сказал я хмуро. — Самое страшное в мире — это я.

— У тебя мания величия, Рама. Но если ты хочешь увидеть что-то действительно страшное, сегодня такая возможность есть.

— Ты имеешь в виду свою душу? — спросил я. — Которую ты мне еще раз покажешь в хамлете?

Она снова засмеялась, но я почувствовал, что мне удалось ее задеть.

— Какой ты милый, baby, — ответила она. — А я решила, что вчера мы действительно стали ближе…

Мне вдруг сделалось стыдно. Я подумал, что веду себя как баба. А она при этом — вполне как мужчина. Следовало быть насмешливым и легким. И еще — пикапно-суггестивным.

— Конечно стали, baby, — сказал я. — Я просто валяю дурака. Извини, baby… Кстати, насчет полицейского государства. Тебе не приходило в голову, что педофилия среди англо-саксов — не отклонение, а плохо скрываемая ориентация молчаливого большинства?

— Нет, — ответила Софи, — почему?

— А откуда иначе могло возникнуть такое обращение к половому партнеру — «дитя»? Что это за «baby», как не фрейдистская оговорка, повторяющаяся настолько часто, что она стала устойчивым выражением, гремящим в миллионах спален? Или даже не оговорка, а просто привычка, остающаяся от норвежского секса…

— А это что такое?

— Это когда с детьми доречевого возраста. Которые пожаловаться не могут. Отсюда и эта самоедская истерика. Этот яростный denial в трансатлантических масштабах…

Она неожиданно чмокнула меня в щеку — и засмеялась, когда я вздрогнул. Но я был уверен, что она меня не укусила.

— Вот именно, baby, — сказала она. — Насчет спален и половых партнеров я и хочу с тобой поговорить.

Я покраснел.

С целеустремленным собеседником, четко знающим, чего он хочет, очень трудно беседовать. Не помогает ни дурное настроение, ни язвительность. Ни даже поставленная руководством задача отстоять национальный дискурс.

— Ты хочешь помочь близкому существу? — спросила она.

— Зависит от того, насколько близко будет это существо, — сказал я. — И как долго.

Софи загадочно улыбнулась.

— Тебе понравится, baby. Обещаю.

— Что я должен сделать?

— Навестить вместе со мной спальню Дракулы.

— Зачем? — спросил я.

— Когда-то в этом замке хранился архив Дракулы. И его личные вещи. Считается, что архив погиб, когда схлопнулась Круглая Комната. Все пробирки якобы разбились, и препараты ушли в землю. Я уже говорила тебе, что это вранье. Архив Дракулы был уничтожен сознательно.

— А что именно хотели скрыть?

— Следы и свидетельства тех мыслей, к которым он пришел в конце своей жизни. Все его записи, дневники и даже личные вещи были спрятаны или сожжены. Кроме одного-единственного объекта.

— Какого? — спросил я.

— Картины. Которую нарисовал сам Дракула.

— Ты хочешь на нее посмотреть? — спросил я.

Софи кивнула.

— А зачем тебе нужен я?

— Видишь ли, спальня Дракулы — это запретное место. Она оборудована ловушками, которые разработал сам граф. Их можно пройти только вдвоем.

— Там есть видеонаблюдение?