Мухаммед Хайкал: Зейнаб

Роман «Зейнаб» давно уже считается классическим произведением новой арабской литературы. Он ценится как первый роман египетской реалистической школы; почти все арабские писатели, говоря о литературных произведениях, оказавших влияние на формирование их эстетических воззрений, одним из первых называют обычно «Зейнаб» Хайкала. Эта книга надолго сохранила популярность и в широкой читательской среде; ее сюжет лег в основу сценария первого египетского фильма.

Быть может, читателю 70‑х годов XX века «Зейнаб» покажется несколько старомодной — и проповедью своей, и замедленным ходом событий, и пространными описаниями природы, и сентиментальными нотками, — но пусть он помнит, что написан этот роман был шестьдесят лет назад с юношеской искренностью, что автор его восставал и против косной традиционной литературы и против устарелых законов общества, ибо его волновала судьба Египта и его культуры, судьба простых людей, феллахов, воплотивших в себе, как он твердо верил, «дух египетского народа».

Тихому, светлому краю благодатной природы; тем, кого я любил и люблю; стране, ради которой я жил и где окончу дни мои; древнему источнику мудрости и поэзии. Тебе, Египет, и сестре моей, египтянке, посвящаю я этот роман.

Ради тебя, Египет, я написал его, и он служил мне утешением в тяжкий час испытаний. Он был смыслом и целью моего существования. Примешь ли ты, Египет, этот ничтожный дар от страждущего сына, живущего суетными заботами, но страстно любящего тебя?

Сестра моя, ты первая египетская девушка, которую я полюбил! Моей первой любви, той, чей образ безраздельно владел моей юностью, посвящаю я часть моей души. Я дарю ее тебе и Египту. Прими же ее и укрепи во мне надежду и стремление к добру.

Египту — душе и жизни моей, сестре — сердцу и радости моей — посвящаю.

Впервые этот небольшой роман был опубликован мною в 1914 году за подписью «Египтянин‑феллах». Я долго сомневался, стоит ли вообще издавать его и ставить под ним свое имя.

Я начал его в апреле 1910 года в Париже и окончил в марте 1911 года. Судьбе было угодно, чтобы одна часть этой книги была написана в Лондоне, а другая — в Женеве, где я отдыхал летом. Во время работы над романом меня не покидало чувство гордости, а закончив свой труд, я и вовсе проникся убеждением, что открываю новую страницу в египетской литературе. Такое высокое мнение о своем сочинении держалось у меня все то время, пока я жил в Париже и работал над докторской диссертацией.

Когда же в середине 1912 года я вернулся в Египет и начал заниматься юридической практикой, я стал колебаться, печатать ли этот роман. И чем глубже погружался я в новую работу, тем больше колебался, опасаясь, что занятия художественной литературой пойдут в ущерб моей юридической карьере. Однако юношеская любовь к этому первому детищу преодолела все колебания И побудила меня отдать свой роман в типографию «Аль‑Джариды» [5] «Аль‑Джарида» — название газеты, органа либеральной Народной партии Египта; издавалась с 1907 по 1914 год. (Здесь и далее примечания переводчика.) . И все‑таки название романа, а также имя автора и посвящение я утаил почти до самого окончания печати. Набор занял несколько месяцев. За этот срок увлечение юриспруденцией возобладало над всеми прочими увлечениями, и я вместо собственного имени удовольствовался псевдонимом «Египтянин‑феллах».

К выбору именно этих двух слов меня толкнул юношеский энтузиазм. Он подсказал мне мысль употребить слово «египтянин» так, чтобы оно не казалось простым определением к слову «феллах», чтобы не получилось обычное сочетание «египетский феллах». Дело в том, что до первой мировой войны я, как и все простые египтяне, а крестьяне-феллахи в особенности, чувствовал, что люди знатные и считающие своим правом управлять Египтом смотрят на нас без должного уважения. Поэтому, представляя на суд читающей публики свое сочинение, рисующее будни египетской деревни и нравы ее обитателей, я хотел уже на обложке книги показать, что египтянин-феллах в глубине души сознает свою роль и значение, что он не только не боится осведомить читателей о своей принадлежности к египетскому народу и причастности к крестьянскому труду, но даже гордится этим.

Первое издание «Зейнаб» появилось до мировой войны. Некоторые литераторы, угадав, кто ее автор, отнеслись к роману несколько критически. Другие же посчитали его достойным внимания и оценили довольно высоко. Потом война полностью отвлекла внимание людей от всех прочих дел. И меня она тоже заставила забыть о своем произведении. Вскоре после окончания войны зародилось национальное движение, возникла идея «египетского патриотизма», и ясные, искренние слова, начертанные мною на титульном листе «Зейнаб», оказались ей созвучными. Когда позднее я оставил юридическую практику и занялся журналистикой, друзья потребовали от меня переиздания «Зейнаб», чтобы с этим романом могла познакомиться наша молодежь, чтобы она прочитала египетский роман, раскрывающий те стороны жизни и красоты родного края, к описанию которых до сего времени писатели не обращались.