Альберто Васкес-Фигероа - Океан

Сенья Флорида оказалась первой из ушедших в мир иной, кто явился Айзе во сне. Старуха, которая на тот момент вот уже два месяца как лежала в могиле, рассказала ей о месте, в котором она спрятала все свои сбережения и которое ее сын безрезультатно искал все это время.

Посему, когда Айза впервые увидела Дамиана Сентено в дверях дома, который он только что снял, она тут же явилась к матери и сказала, что явилось «зло».

— Почему это «зло»?

— Потому что оно живет в его взгляде и смотрит из татуировки на его правой руке. Каждый раз, как я вижу в снах кораблекрушения или беду, этот рисунок сливается с лицом умершего.

— Что еще за рисунок?

— Кровоточащее сердце, пронзенное штыком винтовки. Как-то в таверне я спросила Дамиана Сентено о том, что значит этот рисунок. И он хриплым голосом мне ответил: «Я сделал его в тот самый день, когда узнал, что красные убили мою мать в Барселоне. Эта татуировка не дает мне забыть о матери… И о красных тоже».

Тогда слова Дамиана Сентено так и остались без ответа. Лансароте всегда жил своей жизнью. Конечно, во времена Гражданской войны, с ее жуткой ненавистью и бесчисленными преступлениями, и здесь кое-кого сбросили в море с камнем на шее или столкнули в бездонную пропасть с самых высоких утесов Фамары. Однако ненависть и злоба хорошо жили лишь в больших городах. Лансароте же был слишком маленьким островом, чтобы его немногочисленные жители могли позволить себе роскошь бездумно убивать друг друга. Произойди это — и остров быстро бы превратился в бесплодную каменистую пустыню.

Однако слово «красные», произнесенное Дамианом Сентено и буквально сочащееся ненавистью, вызвало у многих страшные воспоминания. И вдруг для всех стало очевидно, что мирные годы так и не наступили.

Дамиан Сентено был человеком маленького роста и страшно худым, однако его хриплый голос всегда звучал так уверенно, что казалось, будто все силы его тщедушного тела сосредоточились именно в нем. Жалкий внешний вид Сентено мало кого мог обмануть: при первом же взгляде на него становилось понятно, что и в свои сорок с небольшим лет он может играючи уложить за раз троих молодцов.

Все в нем — и жуткая татуировка, и манера вечно приказывать, и гордая посадка головы, и длинные густые бакенбарды — выдавало закаленного в сотнях боях и в тысячах пьяных драк человека, настоящего короля улиц. Он никогда не застегивал до конца свою зеленую рубаху, и все видели длинный и тонкий шрам на его груди, оставшийся после удара ножом. Он носил его с гордостью, словно получивший орден солдат.

— Зачем сюда приехал?

— Провести отпуск… А что, я вам тут мешаю?

— Ни в коем случае. Однако чужаки не слишком-то часто появляются на нашем богом забытом острове… И надолго думаешь остаться?

— Пока не поймаю одну «рыбку»… Очень, знаете ли, меня интересует рыба.

— На Коста-дель-Моро рыба получше водится. Ты, случайно, не из Марокко приехал?

Дамиан Сентено пристально посмотрел на Хулиана ель-Гуанче и едва заметно улыбнулся, слегка оскалив белые, немного похожие на кроличьи зубы:

— Не, мне нужна другая рыба, там такой нет. И почему это вы решили, будто я приплыл из Марокко? Я ведь ни о чем таком не говорил.

— А чему тут удивляться? Там находятся основные силы терсио [7] Подразделение гражданской гвардии. , а у меня племянник тоже легионер.

— Такой же умный, как и вы?

— Должно быть, это у нас семейное. — Дон Хулиан был не из тех людей, кто легко сдается. И годы не сломили в нем боевого духа. — Однажды став легионером, человек остается им до конца. На его лице словно особая отметина появляется. Много лет службы?

— Двадцать восемь. — Дамиан Сентено распахнул рубаху. — Видите этот шрам? Это память о высадке на Алхусемас. А в ноге я до сих пор ношу русскую пулю, полученную в Сталинграде.

— А этот, на груди?

— Один ефрейтор, который мне не подчинился в Рифиене… Я его прикончил его же собственным ножом.

— Здесь совсем недавно произошла похожая история. Один юноша вытащил в драке нож… Его же им и убили.

— Удивительное совпадение, — согласился Дамиан Сентено. — Правда, мне рассказывали по-другому. Один торговец признался, что на самом деле продал нож убийце…

— Это что-то новенькое.

— Позавчера, — уточнил Дамиан Сентено. — Он рассказал мне об этом позавчера. Ночью, в одном из баров Арресифе.

— Что ж, значит, и здесь странное совпадение. Знаешь, хотелось бы мне разобраться во всей этой чертовщине… Ты, случайно, не друг дона Матиаса Кинтеро?