Джойс Оутс - Венец славы - Рассказы

— Перри? Перри?

Доктор Мур резко вздрогнул. Он был удивлен; по выражению его лица я видел, что голос принадлежит человеку, которого он знает.

— Перри?.. Это Брэндон. Я так долго ждал тебя, Перри, как ты можешь быть таким эгоистом? Я простил тебя. Давно. Ты ничего не мог поделать со своей жестокостью, я — со своей невинностью. Перри? У меня разбились очки — я ничего не вижу. Я так долго пребывал в страхе, Перри, сжалься надо мной, пожалуйста! Я больше не могу этого выносить. Я не знал, как все будет. Здесь толпы людей, но мы не видим друг друга, мы не знаем друг друга, мы чужие, вселенная чужих — я никого не различаю ясно, — я пропадал двадцать лет, Перри, я ждал тебя двадцать лет! Ты не смеешь снова отвернуться от меня, Перри! Нет! После такого долгого ожидания!

Опрокинув свой стул, доктор Мур неуверенно поднялся на ноги.

— Нет… Неужели это… Не верю…

— Перри? Перри? Не покидай меня снова, Перри! Не покидай!

— Что это? — воскликнул доктор Мур.

Теперь он уже стоял; миссис А. со стоном пробудилась от транса. Женщины из Бруклина были совершенно расстроены, и должен сознаться, я пребывал в состоянии легкого ужаса; моя рубашка и нижнее белье насквозь промокли от пота.

— Брэндон? — воскликнул доктор Мур. — Подожди. Где?.. Брэндон? Ты меня слышишь? Где ты? Зачем ты это сделал, Брэндон? Подожди! Не уходи! Неужели никто не может возвратить его? Неужели никто не может мне помочь…

Миссис А. неуверенно поднялась на ноги. Попыталась взять руки доктора Мура в свои, но он был чересчур возбужден.

— Я слышала только самые последние слова, — сказала она. — Всегда они так, бедняжки, такие потерянные, просто сломленные — ах, какая жалость! Это ведь не убийство, правда? Не убийство, нет! Самоубийство?.. По-моему, самоубийство для них даже еще хуже! Бедняжки, так изломаны — проснутся на том свете и чувствуют себя совершенно, совершенно потерянными — некому их направить — никто не поможет перейти из… Абсолютное одиночество, навечно…

— Неужели вы не можете вызвать его еще раз? — неистово вопрошал доктор Мур. Слегка сгорбившись, он всматривался в угол залы, сощурясь, точно глядел прямо на солнце. — Неужели никто не может мне помочь?… Брэндон? Ты здесь? Ты где-то здесь? Ради бога, неужели никто не может помочь мне!

— Доктор Мур, прошу вас, духи удалились… сегодня сеанс окончен…

— Глупая вы старуха, да оставьте меня в покое! Неужели вы не видите, я — я — я не могу потерять его… Вызовите его опять, ну же! Я требую! Требую!

— Доктор Мур, пожалуйста… Не нужно кричать…

— Я сказал, вызовите его опять! Сейчас же! Вызовите его опять !

И он расплакался. Приткнулся к столу, закрыл лицо руками и заплакал как ребенок; он плакал так, словно у него надрывалось сердце.

И вот сегодня я вновь пережил этот сеанс. Делал заметки, пытался понять, что произошло. Бодрящая десятимильная прогулка на ветру. Голова гудит от проносящихся мыслей. Обман? Надувательство? Телепатия? Безумие?

Что за зрелище! Доктор Перри Мур взывает к духу, умоляя его возвратиться, — потом плачет в присутствии четырех изумленных свидетелей.

Не кто иной, как доктор Перри Мур.

Моя дилемма: должен ли я сообщить о вчерашнем происшествии доктору Роу, президенту Общества, или же должен молчать и потребовать молчания также и от мисс Брэдли. Это была бы трагедия, если бы профессиональная репутация Перри пострадала в результате одного-единственного злосчастного вечера; не успеешь оглянуться, как об этом будет говорить весь Бостон.

Однако в его теперешнем состоянии он, вероятно, сам станет говорить всем об этом.

Вернувшись в «Монтегью-хауз», бедняга не мог заснуть. Продержал бы меня всю ночь, если бы у меня достало сил выносить его возбуждение.

Духи существуют ! Духи всегда существовали!

Он неправильно жил до сегодняшнего дня!

И, конечно, самое главное — Смерти не существует!

Он расхаживал по моему номеру, нервно подергивая бороду. Временами у него на глазах навертывались слезы. Казалось, он ждет от меня какого-то отклика, но стоило мне заговорить, тут же перебивал меня; по правде говоря, он не слушал.

— Наконец-то я знаю. Я не могу уничтожить это знание, — произнес он странным хриплым голосом. — Поразительно, не правда ли, после стольких лет… стольких лет, потраченных впустую… Невежество — вот что было моим уделом, тьма… чудовищное самодовольство. Как подумаю о своей самоуверенности, проистекавшей из заблуждения, боже мой! Мне так стыдно, так стыдно! И все это время такие люди, как миссис А., сообщались с таким могущественным миром… а такие, как я, корпели в невежестве, добиваясь материальных успехов, истощали свои силы на преходящее, на всякую чушь… но теперь все изменилось. Теперь я знаю. Знаю. Смерти не существует, о чем нам неизменно и толковали спиритуалисты.