Джейн Джонсон - Дорога соли

— Я ездила в пустыню рожать, — объяснила Мариата, и все одобрительно закивали.

Это был старый обычай.

Они просили ее остаться с ними — новорожденные всегда приносят удачу, — но кочевали на север, в Адрар Тисселлилин.

— Нехорошо женщине путешествовать в одиночку, — говорили ей эти люди. — Кругом много солдат и разбойников. Они постоянно шныряют между Таманрассеттом и Ин-Салахом. Если уж тебе надо ехать одной, избегай дорог. Эти люди не признают наших законов и не уважают женщин.

Мариата поблагодарила их, и на следующий день они расстались. Она смотрела им вслед, пока последняя коза не превратилась в маленькую точку, потом повесила ребенка на спину и взяла Такамат за повод. Кочевники вычистили и починили ее платье, насколько это было возможно, на оборванные края нашили новую яркую кайму, дали ей для ребенка чистую свежую пеленку, новое покрывало и старые туфли, которые пришлись ей почти впору. Еще ее снабдили просом и финиками, козьим молоком и сыром. С каждым новым подарком из глаз Мариаты текли слезы. Эти совсем незнакомые люди были так добры к ней. Она не хотела ничего брать, понимая, что у них у самих всего мало, но услышала, что обидит их отказом. Теперь, отправляясь в путь, Мариата чувствовала себя богатой, как и положено принцессе.

Усевшись на спину Такамат, она направила верблюдицу на юго-восток. Через два дня на горизонте замаячили горы Ахаггара, их острые вершины, за которые уже спускалось солнце. Мариата громко рассмеялась. Она добралась до дома вопреки всем препятствиям! Мариата взяла ребенка на руки и повернула его лицом к горам.

— Там твоя родина, моя овечка, ягодка сладенькая.

Всю дорогу она рассказывала малютке легенды Ахаггара, вспомнила про восстание, когда племя кель-тайток поднялось против чужеземных завоевателей, и про легендарную красавицу поэтессу Дассин. Ее руки добивались благороднейшие юноши со всех концов света, а она высокомерно отвергла сватовство одного могущественного вождя только за то, что он, по ее словам, был некрасив. Она говорила о хитрости и коварстве разбойников, совершающих набеги на караваны, о смелости и мужестве воинов. Рассказала про наскальные рисунки в Тухогине и Мертутеке, на которых пляшут изящные газели, и про Гарет Эль Дженун, гору духов.

— Скоро мы окажемся среди своих. Тебя полюбят наши женщины, все будут поздравлять. Ведь ты — единственный в мире ребенок, который пересек великую пустыню.

Но и к концу следующего дня горный массив будто нисколько не приблизился. Они пересекли уэд Тирахарт, и в колодце Ану ин Арабит Мариата набрала воды. Она восхищенно разглядывала следы вокруг него, не только овечьи, козьи и верблюжьи, но и ослов и мулов.

— Если здесь есть ослы, то мы почти дома, — спокойно сообщила она ребенку.

Такамат закинула голову к небу и заревела с каким-то бульканьем, словно одобряла ее слова.

Они пересекли ручьи, бегущие у подножия одинокой горы Ти-н-Аджар. Дальше лежали Абалесса и долина Утул. Над ней поднимались склоны холмов, где обитал ее народ. Дорога шла в гору, всюду вздымались к небу величественные скалы, в течение дня поразительно меняющие цвет. Бледные, охристо-песчаные в полдень, они окрасились ярко-коричневыми и пламенно-алыми тонами, когда за спиной молодой матери уже садилось солнце. С удивленным восторгом Мариата гладила их поверхность, и сердце ее переполнялось радостью. Ей казалось, что эти скалы обладают удивительной мощью, ту же силу она чувствовала в себе.

На следующий день, на рассвете, с юга надвинулась мрачная туча, и Мариата не сдержала стона. Они находились в прекрасном, хоть и небольшом укрытии, способном защитить их от свирепой песчаной бури. Но лучше поспешить. Женщина заставила Такамат опуститься на колени, поплотней закутала ребенка и устроилась в седле. Несмотря на приближающуюся бурю, она смеялась. После нескольких месяцев, когда Мариата чувствовала себя беременной овцой, ей приятно было снова ощущать легкость и подвижность во всем теле. Они двинулись вперед, но скоро ураганный ветер остановил их. Песчаные струи хлестали так сильно, что Мариата, даже закутанная в покрывало, чувствовала, как на зубах скрипит песок. Ветер все усиливался, песок бил все больнее. Наконец ей стало ясно, что идти дальше нет никакого смысла, нужно как можно скорее искать убежище и укрыться, пока буря не кончится. Сквозь жалящие волны песка Мариата разглядела неподалеку какой-то холмик, а сбоку что-то похожее на пещеру. Она подстегнула Такамат, и они быстро подъехали к этому месту. Женщина похлопала верблюдицу по голове, и та послушно легла. Мариата на четвереньках вскарабкалась по осыпающемуся склону. Действительно пещера, слава богу! Она сунула ребенка в отверстие и вернулась вниз, чтобы спутать верблюдицу. Песок больно жалил ее открытые руки и лицо. Но Такамат уже устроилась сама, подставив зад ветру.