Уильям Янг - Перекрестки

— Пора, — прошептала Бабушка.

Иисус взял Тони за руку.

— Подарок, о котором я говорил тебе, Тони, заключается в том, что в предстоящем путешествии ты можешь по своему выбору излечить от болезни одного человека, но только одного. И когда ты выберешь этого человека, твое путешествие окончится.

— Я могу вылечить кого-то? Ты хочешь сказать, что я способен вылечить любого, кого захочу?

Тони был потрясен. Он сразу мысленно вернулся в прошлое, к постели Габриэля в палате интенсивной терапии; он вспомнил, как рука пятилетнего мальчика выскользнула из его руки и упала на простыню. Он надеялся, что никто не читает сейчас его мысли. Сам он считал это маловероятным.

Прокашлявшись, он повторил вопрос:

— Любого?

— При условии, что человек еще не умер, — уточнила Бабушка. — Воскрешение мертвых тоже возможно, но обычно ни к чему хорошему не приводит.

Вдруг все движения будто замедлились, словно перед глазами у Тони поплыла череда отдельных кадров. Речь тоже стала немного бессвязной, но он был уверен, что Бабушка и Иисус его понимают.

— Я хочу, чтобы не осталось неясностей. Любого? Я могу вылечить любого, кого захочу? Я способен на это?

Иисус наклонился к нему.

— Да, ты можешь вылечить любого человека, но не самостоятельно, а с моей помощью. Это я вылечу выбранного тобой человека через тебя. Но физическое исцеление всегда временное. Даже вероцелители в конце концов умирают.

— Так значит, любого.

— Да, Тони, кого угодно. — Иисус улыбнулся, но постепенно улыбка стала исчезать с его лица, и Тони протянул руку, словно желая вернуть ее.

— Ну что ж, ладно, — пробормотал он едва слышно. — Хорошо! Разреши тогда задать еще вопрос: я что, должен уверовать в Бога, чтобы это сработало? — Он опять посмотрел на последние угли в очаге, все еще распространявшие ощутимое тепло. Он не был уверен, что правильно расслышал ответ Иисуса. Впоследствии ему казалось, что Иисус сказал: «Исцеление никак с тобой не связано, Тони».

Он лег — и начал ускользать куда-то.

На Портленд опустилась ночь. Где-то за облаками, которые, казалось, навечно зависли над городом, поливая его дождем, плыла полная луна, и в приемном покое университетской больницы начался обычный для полнолуния наплыв пациентов. В блоке интенсивной нейрохирургии на седьмом этаже все было, к счастью, тихо и спокойно, не считая привычной суеты медперсонала, работавшего в размеренном, давно установившемся ритме, и жужжания различных контрольных устройств и прочей электроники.

Доктор Виктория Франклин, заведующая отделением нейрохирургии, совершала обычный вечерний обход с группой студентов, которые следовали за ней, как цыплята за наседкой; каждый надеялся чем-то выделиться из общей массы, но не в худшую сторону. Доктор Франклин была невысокая афро-американка довольно непрезентабельной внешности, но цепкие глаза и властная манера моментально приковывали к ней внимание.

Дошла очередь до палаты номер 17. Подойдя к кровати, курирующая студентов молодая женщина-ординатор просмотрела записи на листке, закрепленном рядом на стене.

— Это мистер Энтони Спенсер, — сказала она. — Через пару недель ему исполнится сорок шесть… если он доживет, конечно. Он бизнесмен и уже дважды обращался в нашу больницу. В первый раз у него было порвано ахиллово сухожилие, во второй начала было развиваться пневмония, в остальном же он не жаловался на здоровье. Вчера поступил к нам с двойной травмой головы, довольно большой раной на лбу и сотрясением мозга — вероятно, вследствие падения на бетонный пол; этим же объясняется кровотечение из правого уха.

— Подобное кровотечение является симптомом… чего? — задала наводящий вопрос доктор Франклин.

— Трещины в основании черепа, — ответила ординатор. — Пациент едва не скончался, когда прибывшая на место бригада пыталась зафиксировать его позвоночник. Он был немедленно доставлен сюда, и обследование выявило субарахноидальное кровоизлияние и менингиому в центральной части лобной доли мозга, под серповидной складкой.

— И какова общая картина? — спросила заведующая.

— Крайне необычное сочетание трех факторов: травмы, аневризмы и опухоли.

— В каком полушарии опухоль?

— М-мм, мы точно не знаем, но часы он носил на правой руке.