Януш Леон Вишневский - На фейсбуке с сыном

Картинка прекомичная, сыночек, тем более что Тулуз-Лотрек оделся неформально, а по-простому сказать — странно: большая широкая блуза с капюшоном, как у взрослого мужчины, а штанишки короткие, как у хлопчика еще до мутации голоса. И до того эти брюки его ноги обтягивали, что у меня моментально возникла ассоциация с колготками.

Целую минуту я на экран телевизора не смотрела, глаза зажмурила, чтобы воспоминания легче вернуться могли. А воспоминания касались колготок. Помнишь, как я Тебя и Казичка весной одевала на воскресные мессы к десяти часам? Ботиночки до блеска вычищенные, рубашечки белоснежные до последней пуговки на шее застегнутые, а к этому — матроски и короткие штанишки со стрелками. В карманах по две монетки «на поднос». А под короткие штанишки, чтобы ноги не мерзли, я надевала вам эластичные колготки вместо носков. На вид совсем мальчуковые, но в магазинах тогда для мальчиков выбор был небогатый, поэтому я покупала их в отделе для девочек. Старалась выбирать подходящие цвета, но времена были не сказать чтобы разноцветные, поэтому выбор был невелик: белый, телесный и аквамариновый. Ну, я брала аквамариновый. Теперь-то я понимаю, для вас это могло быть ужасным испытанием, но материнская забота глаза мне застила, да и правильно это было с точки зрения здоровья — почки следует беречь. Вы с Казичком, сгорая со стыда, протестовали: Ты культурно, хоть и на повышенных тонах, а Казичек — тот истерику закатывал. Леон, по необыкновенному стечению обстоятельств, всегда в эти моменты из дома испарялся, исчезал беззвучно — отговаривался срочным мужским долгом вынести мусор. Причем нес он это ведро, видимо, сразу на городскую свалку, не иначе, потому как возвращался не раньше чем через полчаса, когда проблема колгот была решена, а вы — что не всегда с фактами согласовывалось — уже должны были быть в храме. Только тогда Леон возвращался, как ни в чем небывало, с пустым ведром. Он и сейчас, верно, не знает, что я не раз засекала, как он ведро хватает. Он таким образом избегал семейных проблем, эвакуировался из них, как житель Нью-Йорка перед ураганам «Ирена». Он и мое желание вас тепло одеть понимал, и не мог видеть своих сыновей, упакованных в колготы. И потому, раздираемый внутренними противоречиями, хватал ведро и удалялся к пивному ларьку. А вы, словно тоже что-то чувствовали, колготы надевали, только когда он из дома уже убегал. И получив мое благословение, шли в храм. А по пути, к радости вашего отца, забегали в темный подвал, где и снимали с себя колготки. Казичек, который страшно боялся пауков, мышей, крыс и темноты, снимал их с особой поспешностью, и это оставило в его памяти незабываемый след. Он мне в этом однажды признался, и благодаря ему я теперь знаю, что моя материнская забота о ваших почках была напрасной. И по сути бессмысленной, потому как почки вы оба до сих пор имеете на удивление здоровые. И вот теперь, спустя столько лет, увидев коротенькие ножки Тулуз-Лотрека, я расплакалась перед телевизором от воспоминаний.

Из-за этих своих ножек Анри Тулуз-Лотрек известен не только в мире искусства, но и в мире медицины, как Ты, сыночек, вероятно, знаешь. Ну, может, не только из-за ножек, а вообще — из-за своей фигуры. У него туловище было как у взрослого мужчины, а нижние конечности как у ребенка. Редкая деформация, генетически обусловленная, ее потом назвали «сндромом Тулуз-Лотрека».

Но сильнее всего Тулуза-Лотрека деформировал, я думаю, все-таки алкоголь, а не какой-то там генный фактор. И иначе-то и быть не могло, потому как никакая печенка в мире, даже самая здоровая, не справится с теми гекалитрами алкоголя, которые вливал в себя этот Лотрек. Тем более что он был довольно болезненный сам по себе. С определенного момента ему очень уж сифилис досаждал. Вообще в середине девятнадцатого века и в начале двадцатого венерические болезни были очень распространены среди артистической богемы. Вот и нашего Станислава Выспяньского, которого многие называют «Четвертым Вещуном Польши», а он родился ненамного позже Тулуза-Лотрека, к примеру, тоже сифилис в течение многих лет убивал. В те времена это была болезнь неизлечимая, к сожалению — такой вот своеобразный ВИЧ молодой Польши. Антибиотиков-то не было еще. Что, по моему мнению, сыночек, очень большая жалость, потому как эти творческие люди умирали слишком рано по этой причине. Я так думаю, если бы Выспяньский и Тулуз-Лотрек сифилисом не заболели бы — то литература и живописное искусство стали бы гораздо богаче. А так, по причине прискорбно низкого уровня развития медицины на тот момент и чрезмерной распущенности оных творческих людей, мировая культура понесла громадные потери.