Юрга Иванаускайте - Когда явится Годо?

Ирма смолола кофейные зерна, поставила воду. Я сел и наблюдал за ней. Моментами она останавливалась и напряженно к чему-то прислушивалась. Вдруг в одной из комнат от сквозняка стукнула дверь. Ирма вздрогнула и подпрыгнула ко мне.

— Все-таки он здесь, о Боже, он здесь, — прошептала, не глядя на меня.

— Девочка, кто такой? — спросил я.

Я обнял ее, она уперлась ладонями мне в плечи и смотрела сверху. Ее страх казался мне смешным. Хотел посадить Ирму себе на колени, но она отпрыгнула от меня.

— Он, Годо, он пришел — промолвила.

Это было уже невыносимо.

— Вот так рожают, распластавшись над могилою. Сверкнет день — и опять ночь. Время — только для того, чтобы состариться. Воздух переполнен нашими стонами… — процитировал я, демонстрируя, что не только она, но и я что-то знаю о Сэмюэле Беккете и театре абсурда.

— Годо не придет, детка. В этом вся суть нашей жизни. Мы его ждем, а он — не приходит. Надежда, что он придет, является двигателем нашей жизни — я пустился в патетику.

— Но он уже здесь. Арвидас, он в любой момент может придти к нам.

Кажется, я стал участником спектакля абсурда. Что же, внимание, публика!

— А как он вошел, детка? Мы ведь трезвые, дорогая. Дверь захлопнули, я осмотрел все комнаты, когда зажигал свет, там было пусто. Она обессилено повела плечами.

— Пойду закрою эту открываемую сквозняком дверь, чтобы не дергала тебе нервы — поднялся я.

Ирма бросилась ко мне и схватила за руку.

— Одна я здесь не останусь!

Обнял ее, и мы оба пошли закрывать дверь. Комната, безусловно, была пуста. Все комнаты пустые. Мы хорошо закрыли все двери и окна. Взяли бутылку вермута, кофе, и пошли в комнату Ирмы. Она захлопнула дверь и придвинула красный стул.

— Думаешь, он не осилит эту преграду? — спросил я улыбнувшись.

— Нет, конечно. Но когда дверь тихо открывается и он входит… к этому я никак привыкнуть не могу! Уж лучше, когда она открывается с грохотом, тогда успеваешь морально подготовиться…

И так, морально подготовиться… Я подумал, не наглоталась ли Ирма каких-то таблеток.

— Можно послушать Пинк Флойдов — произнесла она, разливая кофе — вдвоем может быть и не будет страшно.

Скорее всего. Мне становилось интересно. Любил сумасшедших. Сейчас, мне кажется, как раз и столкнулся с таким экземпляром.

Мы закурили и Ирма открыла окно. Сидели молча, в комнате расплывались мрачные песни,Dark Side of the Moon“, и мне почему-то стала нравиться эта ночь (возможно, потому, что ничего похожего от нее нельзя было ожидать).

Вдруг что-то странно зашуршало. Ирма ахнула. Но это были розы. В окно дунул ветер, белая, словно огромная пеленка, занавеска заколыхалась. На стенах, как маятники экзотических часов, закачались розы, роняя на паркет тусклые тени и засохшие бесформенные лепестки. Невидимый порыв ночи влетел в нашу комнату.

— Ирма, при таких нервах не надо обвешивать стены такими вещами — произнес я, закрывая окно.

Раздались шаги, Ирма кинулась к проигрывателю и пустила музыку на всю громкость, даже сигнальная лампочка замигала.

The lunatics are in my head! Лунатики у меня в голове! — загремели Пинк Флойды.

— Шаги на лестнице — сказал я — какой-то пьяница тащится домой.

Шаги были легкими и торопливыми, они разносились неизвестно откуда.

— Это он, он пришел! — речь Ирмы становилась истеричной.

— Ты, конечно, видела его когда-то?

— Да. Раньше он мне не показывался. Знала, что кто-то есть в квартире, ночью, сквозь сон, чувствовала, что за мной кто-то наблюдает. И вот несколько дней назад он показался. Странно, точно таким его и представляла.

— Он, конечно, ужасно похож на Пола Маккартни или на Джона Леннона.

— Нет — она была бесконечно серьезна, я бы сказал, даже торжественна — знаешь, есть такая картина Рене Магритта, кажется, называется „Графский урожай“. Странно, но он тоже знал о Годо. Меня очень волнуют такие узы подсознания. Иногда разных людей в разное время совершенно изолированно осеняют те же самые страннейшие идеи…

— Ну, в конце концов, все выясним — я оборвал ее, берясь за новую роль, теперь уже психоаналитика.

— Годо — плод твоего сознания или подсознания. И кончено. Только ты одна его и видишь. А если это заставляет тебя страдать, обращайся к невропатологу — я никогда не был таким внимательным ни к кому из существ женского рода.

— Безусловно, мне было бы очень интересно увидеть этого вашего Годо — твоего и Магритта.

— Такое сопоставление должно было быть для нее приятным.