Андрей Шляхов - Доктор Данилов в МЧС

– Смерти вообще не надо касаться, это, знаете ли, очень болезненная тема. Не только сама по себе, но и интерес к ней у некоторых наших учеников нездоровый. И вот еще, Владимир Александрович, – Ольга Семеновна запунцовела не только щеками, но и ушами, – вы, возможно, во время работы употребляете.

– Никогда! – перебил Данилов. – Только после, и то нечасто.

– Ах, я не об этом! – Ольга Семеновна как-то залихватски щелкнула пальцами по шее. – Я о ненормативной лексике.

– Ну что вы! – Данилов даже смутился немного. – Во-первых, у вас, Ольга Семеновна, не совсем верные представления о нашей работе и словах, которые мы употребляем. Во-вторых, моя мама преподавала в школе русский язык, и чему-чему, а грамотно излагать свои мысли она меня научила.

– Прекрасно! – просияла Ольга Семеновна и повела Данилова знакомиться с директором школы…

Все оказалось не так уж и страшно. Во всяком случае, ученики смотрели на Данилова не с плохо скрываемой ненавистью (кто, мол, к нам приперся, да еще в наше законное послеурочное время?), а с интересом. Нечасто в школы приходят врачи спасательных отрядов, да еще такие, чей светлый образ заочно овеян славой.

Рассказ о Большом Пожаре выслушали с интересом, не перебивая. Напомнив, насколько важно своевременно сообщать о пожарах, да и о любых чрезвычайных ситуациях, Данилов перешел ко второму рассказу – про мужика, которому не удалось перелезть через кладбищенскую ограду. Рассказывал все как есть, хотя, возможно, про кладбище упоминать и не стоило, можно было заменить его складом или, скажем, парком, потому что при его упоминании по актовому залу, в котором проходила встреча, пробежало оживление. Когда Данилов дошел до освобождения пострадавшего и спуска его с ограды, одна из девушек, на вид десяти– или одиннадцатиклассница, сидевшая в третьем ряду, подняла руку.

– Пожалуйста, – разрешил Данилов, хотя, по идее, полагалось бы отвечать на вопросы по окончании рассказа, но ведь до него оставалась буквально пара слов.

– Скажите, а зачем он лез на кладбище ночью?

– Ну… – Данилов осекся на полуслове. – Знаете, внятного ответа на этот вопрос так и не удалось получить, потому что пострадавший был сильно напуган, замерз и потерял какое-то количество крови. Не до бесед по душам нам было.

– А у него не было каких-нибудь амулетов?

– Мне он их не показывал.

– Спасибо, – поблагодарила девушка и села.

Тотчас же подняла руку ее соседка.

– А как вы относитесь к смерти? – спросила она. – Или вы так к ней привыкли, что и не замечаете?

Директор, завуч и еще двое педагогов, сидевшие в первом педагогическом ряду, тотчас же обернулись.

– Смерть есть смерть, – сказал Данилов. – Сталкиваясь с нею хоть в быту, хоть на работе, всегда испытываешь некую оторопь. Словно холодом повеяло или тень какая-то надвинулась. В общем, мороз по коже и как-то не по себе. Привыкнуть к ней невозможно, во всяком случае, я, например, не смог, хотя работаю врачом не первый год.

Еще одна поднятая рука. Спрашивают только девушки, мужская половина учащихся не проявляет никакой инициативы.

– Давайте не будем мешать Владимиру Александровичу! – Ольга Семеновна встала, обернулась к залу и пару раз хлопнула в ладоши. – Он еще не все рассказал.

– Почему же? – громко сказал Данилов. – Если есть вопросы, их надо задавать.

Ольга Семеновна поджала губы, но ничего больше не сказала, села на свое место и скрестила руки на груди, словно пытаясь отгородиться от происходящего. Данилов кивнул девушке, поднявшей руку, – прошу, мол.

– Вы – хороший врач?

Вопрос был очень неожиданным.

– Хочется надеяться, что да, – скромно ответил Данилов.

– И ваши коллеги – тоже хорошие врачи? Они могут спасти умирающего?

– Иногда это удается. А что?

– То есть вы верите в профессионализм ваших коллег?

– Да.

– А вам никогда не хотелось увидеть смерть? Взять и умереть, только не до конца…

– Сергеева! – хором воскликнули Ольга Семеновна и полная брюнетка в огромных «черепашьих» очках, вскакивая со своих мест. – Выйди из зала!

– Давайте я отвечу, раз уж спросили, – сказал Данилов и посмотрел на Сергееву, которая уже начала пробираться к выходу. – Умереть не до конца означает сделать с собой что-нибудь, надеясь на то, что коллеги меня спасут, я вас правильно понял? Сбегать, так сказать, на минуточку в загробный мир и вернуться? Как хоббит – туда и обратно?

Сергеева кивнула.

– Знаете, ведь могут и не спасти. Медицина, при всех своих достижениях, не дает стопроцентных гарантий. И потом – всему свое время, не так ли?