Эрик-Эмманюэль Шмитт - Женщина в зеркале

— Бедной Иде пришлось многое пережить.

— Она объясняет это порчей, которую вы на нее навели.

— Среди испытаний, выпавших на ее долю, есть и нравственные. Ида так мучится, что часто ее страдания обращаются в ненависть, ярость, бред. В такие минуты ей хочется отыскать виновного в ее несчастьях, обвинить в них кого-нибудь, а не себя. Вместо того чтобы вглядеться в свою душу, она предпочитает искать врагов.

— Вы отрицаете, что навели на нее порчу?

— Это невозможно, ибо порчи не существует.

— Что вы сказали?

Присутствующие были удивлены не меньше, чем судьи.

— Вы не верите в проклятия?

— Не верю. Истории про порчу, колдовство, про чары, из-за которых человек низвергается в бездну, — это просто сказки для детей. У слов нет подобной силы.

— Значит, вы не верите и в благословение?

Анна почувствовала, что совершила ошибку. Она не заметила западню, подготовленную архидиаконом.

Она что-то бессвязно пробормотала.

Архидиакон торжествовал победу:

— По-вашему, и месса — это просто детские песенки? Слова, произносимые во время крещения, бракосочетания, рукоположения сводятся к простому жужжанию осы? Вы не можете себе представить, что в этих словах заключается Божье благословение, изливающееся на человека?

Анна замкнулась в своем молчании.

— В конце концов, это логично. Если вы не верите, что проклятие кличет Сатану, вы не верите и в то, что благословение подразумевает Божье присутствие. Вы не воцерковлены.

Он поднял перед собой книгу, показывая ее судьям и залу.

— Если опираться на «Malleus Maleficarum», или «Молот ведьм», — труд, написанный двумя монахами-доминиканцами, чей авторитет в этой области неоспорим последние пятьдесят лет, то обвиняемая соответствует всем критериям определения ведьм: глоссолалия — ведьмы употребляют неизвестные нам выражения (об этом свидетельствует ее кузина, а также показывает и постоянная критика нашего языка); использование снадобий — очевидно, что она лечила кузину лишь для того, чтобы экспериментировать с новыми рецептами; составление ядов — они были предназначены для Великой Мадемуазель и врача из приюта Святого Космы, который, возможно, готовился донести на нее; использование проклятий против ее кузины, которую она сделала калекой, — достаточно взглянуть на бедную девушку, чтобы убедиться в их ужасающей силе. Все это доказывает ее занятия колдовством и, конечно же, склонность к ереси, потому что в булле «Super illius specula» папа Иоанн Двадцать второй именно так называет это занятие!

Брендору захотелось вмешаться. Если архидиакон продолжит свою охоту на ведьм, которую со всей категоричностью Иннокентий VIII в 1484 году провозгласил своим скрипучим голосом, то он, Брендор, скажет о неоднозначности «Молота ведьм» Генрикуса Инститориса и Якоба Шпренгера — труда, который обосновывал эту охоту, вводил определение ведьм, оправдывал их заточение и казнь. Несмотря на успех трактата и постоянные его переиздания, Рим в 1490-м запретил «Молот ведьм» из-за его противоречий с католической демонологией. Однако, предупреждая возможные возражения, архидиакон, сделав театральный жест, повернулся к суду.

— Но я подозреваю, — провозгласил он, — что за этой ересью скрывается еще одна, столь же страшная, если только не страшнее. Могу ли я, господа судьи, в качестве знатока теологии задать один вопрос?

Не желая злить нового архидиакона, который все более и более напоминал инквизитора, судьи дали свое разрешение.

Архидиакон обернулся к девушке. При всей своей строгости и верности обету блюсти чистоту телесную он воззрился на нее, как на паштет из дичи, который собирался отведать.

— Анна, что вы думаете об индульгенциях?

Наученная Брендором, Анна поняла, куда он клонит. Она ненадолго задумалась и ответила:

— Вы угадали, монсеньор.

— Неужели?

— Вам прекрасно известно, что я их осуждаю.

— Точно так же, как последователи Лютера?

— Какая разница? Спасение души нельзя купить за деньги. С Богом не торгуются. От индульгенций нет проку ни Богу, ни грешникам.

— Кому же они тогда выгодны?

— Тем, кто их продает.

Зал вздрогнул.

Брендор вжался в колонну. В это мгновение он понял, что Анна не сдастся. Для нее не существует компромиссов, она будет продолжать говорить то, что диктует ей ее вера, идя прямо к своей гибели.

— Мы сформировали свое мнение, — заключил прелат. — Однако предлагаю вам последнюю возможность одуматься. Можете ли вы поддерживать ту веру, что так славите, без святых таинств?