Кэти Келли - Строго между нами

Любовные ласки супругов были бесконечно нежны, словно нежность могла восполнить все, что они потеряли за это время. Уставший, Финн повернулся к Таре и заснул. Она же заснуть не могла. Она лежала в темноте и думала о своем будущем с Финном.

Но Тара знала, что жизнь не кино и чудес в ней не бывает. Ей сразу вспомнились сериалы, где в конце все, счастливые, уходят в закат под аккомпанемент цыганской скрипки. В реальной жизни намного больше грубой прозы. Перед Тарой расстилалась грубая ткань реальности вместо изящного, обработанного под сепию холста, на котором в последний раз монтировались титры сериала.

Финн теперь не сможет составить ей компанию на званых вечерах.

Теперь же их жизнь станет совсем пресной — никаких вечеринок, никаких праздников.

«Сможет ли Финн справиться с этим? А смогу ли справиться с этим я?» — размышляла Тара. Сможет ли она стать поборницей трезвости для своего мужа и присматривать за ним, как мать присматривает за непослушным ребенком? Сможет ли постоянно поощрять его хорошее поведение? Наверное. Но Тара не хотела себе такого в жизни. Она осторожно повернулась на бок и стала наблюдать за спящим Финном. Во сне он казался таким безмятежным, словно его жизнь протекала не на земле, а в раю.

Тара коснулась его золотистых волос. «И все-таки он со мной», — подумала она, прикрывая глаза и прислушиваясь к своим ощущениям. Ее сердце наполняло удивительное спокойствие, которого она давно не испытывала.

Тара немного помяла подушку, придав ей удобную форму, и тесно прижалась к Финну. Он во сне повернулся и положил на нее руку. Тара закрыла глаза, решив для себя, что они должны начать все сначала. Сомнения были отброшены, и она заснула как дитя.

Роуз стояла в саду возле куста мускусной розы и прикрывала глаза рукой, глядя на вечернее заходящее солнце. Из дому доносились характерные аккорды — начинались шестичасовые «Новости». А снаружи единственным звуком было лишь ленивое гудение пчел, уставших после тяжелого дня в саду. Роуз тоже чувствовала себя уставшей, но это была приятная усталость. Утро этого дня она провела с Минни Уилсон. Роуз до сих пор с радостью вспоминала, как расцвела Минни, когда узнала, что не у нее одной была депрессия. Благодарность Минни была такой трогательной, что Роуз даже почувствовала вину, что не поговорила об этом с ней раньше. Вместо того чтобы быть честной и попытаться помочь ей, она предпочитала прятаться за фальшивым фасадом своей шикарной жизни. Роуз поклялась, что никогда больше не будет так поступать. Но теперь вся эта бутафория семьи Миллер была уничтожена, и Роуз хотела жить только реальностью.

Днем они с Хью ходили в магазин, чтобы купить продуктов для семейного ужина по случаю отъезда Тары и Финна. Хью решил, что по особому случаю сам возьмется за приготовление ужина. Роуз с легкостью согласилась. Она поймала себя на мысли, что прежде непременно бы десять раз подумала, а потом еще вертелась вокруг, ожидая, что потребуется ее помощь. Теперь же она пошла в сад, чтобы нарезать цветов. Ей хотелось украсить стол пышным букетом.

Проходя мимо двери, Роуз слышала, как на фоне шума телевизора раздавались отдельные возгласы Хью, обращенные к самому себе.

Взяв секатор, Роуз вскоре наполнила корзинку изящными белыми розами. Они были хорошо распустившимися, с лепестками, оттененными по краям розовым, — именно такие цветы любила Роуз. Для аромата она взяла веточки лаванды, а также собрала по саду несколько стеблей розмарина. Ей хотелось удивить Хью, когда он выйдет в сад в ее старом фартуке и увидит такой шикарный букет. Хью сильно потерял в весе и после сердечного приступа еще не набрал его. Теперь он казался старше своих лет, и про него уже не говорили: «Сколько в нем здоровья». Роуз понимала, что он уже не тот холеный красавец. Но зато это ее муж. Она знала, что Хью иногда пытается храбриться, понимала и то, как тревожит его мысль о смерти.

— Я опять ворчал по-стариковски? — спросил Хью, опускаясь на старую деревянную скамью около сада камней, который устроила Роуз.

— Только немного, — ответила она. — Просто ты взял не тот нож.

— Но ты всегда пользовалась этим ножом, — удивился Хью.

— У меня опыт, — ответила она, садясь на скамейку. — Я собрала для тебя розмарин.

Хью взял жесткие как проволока стебли и вдохнул их аромат.

— Я не готовил, наверное, уже несколько лет, — сказал Хью. — Даже забыл, какое это удовольствие. Так что мои жалобы на нож не в счет. А что мы готовили чаще всего, когда только поженились? — спросил Хью, помолчав. — Кажется, что-то с печеными бобами…