Маргарет Мадзантини: Утреннее море

Многие пытаются добраться до лагерей для беженцев в других странах. Джамиля знает, что это опасно: верные правительству части стерегут многие километры границы, вдоль которой тянется колючая проволока, и стреляют при попытке перейти на ту сторону.

Они направляются к морю — на грузовике, набитом вещами и неграми, тощими, как рабы. Машина почти не снижает скорости, чтобы подобрать их. Джамиля с воплем бросается следом за ней. Они прыгают в кузов прямо на ходу: сначала Фарид, ловкий, как обезьяна, потом его мать.

Фарид видит, как джип с горящими колесами сбивает старика. Это первое, что он наблюдает в пустыне.

Он не осмеливается открыть глаза. Его мать набросила покрывало на лицо, защищаясь от песка. Грузовик то взбирается на песчаные холмы, то съезжает с них.

Километры и километры в молчании: только звук мотора. Такова война, любая война. Людей везут, точно скот. Машина не останавливается, чтобы они могли облегчиться.

Все сидят с закрытыми глазами, с опущенными головами, белыми от песка.

Вдали — вязкий горизонт. Сирокко продувает пустыню, полную всякого хлама: остовов сожженных автомобилей, мусора, который шевелится на ветру.

Дедушка Муса говорит, что любая вещь в пустыне принадлежит пустыне и попала туда не случайно: ее можно будет употребить для чего-то другого, она обретет новую жизнь.

Из песка торчат цветные тряпки: рубашка, джинсы, которые кажутся плоскими, словно ткань, расстеленная на земле. Дальше башмак.

Затем — головы, пожранные жарой, погребенные в песке. Волосы, челюсти. Руки — в точности как высохшие сладкие рожки.

Все сидящие в грузовике исторгают крик, потом разом замолкают. Джамиля перегибается через борт, ее тошнит. Фарид видит это кладбище под открытым небом через покрывало на лице.

Все умершие — негры. Они скончались несколько месяцев назад. Еще до войны. Одежда цела: ни одна пуля ее не пробила.

Все в грузовике знают, в чем дело. Это беженцы из Мали, Ганы, Нигера, брошенные караванщиками после того, как вождь пообещал европейцам поставить заслон потоку мигрантов.

Вода и тень: вот боги, которым поклоняются в пустыне.

Рядом с костлявой рукой — пустая пластмассовая бутылка. Последнее телодвижение перед смертью.

Но где в этой пустыне Бог?

Джамиля хочет пить. Пить. Она роется в сумке, достает бутылку, льет воду сыну на голову, откидывает покрывало с его лица, поит его, обнимает. Пей, Фарид, пей.

Они остались вдвоем в этом мире.

Дом — глиняное яйцо, оставленное позади.

Потом — кусты, некоторые — с белесыми побегами. Это заросли солянки. Воздух становится мягче. Ветер завывает все ленивее, точно усталое животное, которое уходит прочь.

Начались предпустынные области. Виноградники. Крошащиеся каменные стены, возведенные без раствора. Заброшенные отдельно стоящие дома вроде тех, что встречаются в Тоскане. Это бывшее поселение итальянских колонистов. Плантации кривых олив. Арки ворот, ведущие в никуда.

В мотор забился песок. Грузовик останавливается. Лицо водителя прикрыто на манер туарегов, покрасневшие стариковские глаза говорят: «Выходим». Внезапно раздается взрыв, такой близкий, что заглушает крики; но небо остается чистым. Проносится стая вспугнутых птиц, на лету меняющих построение. Туарег говорит по мобильнику, выкрикивает что-то на тамашеке. [4] Один из туарегских языков. Фарид не понимает ни слова.

Солнечный диск висит высоко в небе. Они ждут уже два часа. Фарид и Джамиля обходят мертвую цитадель, им хочется где-нибудь отдохнуть. Площадь. Бывший муниципалитет. Они заходят в церковь. Центральная часть крыши провалилась, абсида изрисована. Пол земляной, лишь кое-где лежат кирпичи. Фарид с матерью прислоняются к стене, делят на двоих кусок хлеба. Джамиля молится. Она не в мечети, но какая разница? Это тенистое место, где люди преклоняли колени и разговаривали с голосом безмолвия.

Негр снимает обувь. Одна его ступня раздулась и напоминает освежеванного барана. Сам он из саванны и уже много дней в пути. Он опасается, что это гангрена.

К нему подходит сомалиец с ножом в руке, подносит к ножу горящую зажигалку, делает надрез на ступне и заворачивает нож в древесный лист, — так заворачивают финики, прежде чем положить их в коробку и вручить туристам.

Все бредут дальше.

Вдалеке слышится шум мотора, затем на горизонте появляется квадроцикл. За рулем сидит толстяк, на его футболке — бутылка пепси и надпись Israb pepsi.[5] Пейте пепси (араб.).