Евгений Гришковец - Почти рукописная жизнь

Фёдор знает все места высадок, где и как были устроены лагеря и зимовки, какого размера были домики, что ели и где брали воду полярники. Он словно прожил жизнь во всех этих лагерях, на всех островах архипелага и знал лично каждого. Когда мы вошли в бухту Тихую и стал виден лагерь Папанина, Фёдор, даже не глядя на виднеющиеся вдалеке домики, стал рассказывать, что и в каком домике располагалось, где и как подходили к берегу суда, откуда люди брали воду. Он рассказывал, где и как была уложена узкоколейка и где по самым главным праздникам те три с небольшим десятка человек, проживавших на станции, устраивали демонстрации и маленькие парады.

Рассказывая это, он вдруг не глядя указал рукой в противоположную сторону и сказал: «Если подплыть к той скале, вокруг которой вьются птицы, вы увидите прикреплённый к отвесной скале трос. Он там до сих пор. А закрепили его ещё в тридцатые годы, чтобы иметь возможность добираться до птичьих гнёзд и брать яйца. В особо голодные зимы полярникам приходилось это делать».

Он подробнейшим и детальнейшим образом рассказал о бухте, станции и скалах. А когда я задал ему вопрос, как часто ему доводится бывать в здешних местах, застенчиво заулыбался: «Вообще-то на Земле Франца-Иосифа я первый раз в жизни. Я здесь не был никогда. Я был в более восточном Заполярье». Увидел изумление в моих глазах и добавил: «Да. Изучал в архивах. Всё только по документам». Если бы вы видели его лицо в тот момент, когда он впервые высаживался на архипелаге и коснулся камней Земли Франца-Иосифа!

А с каким выражением на лице покидала борт Белая Чайка! Она прощалась с нами, но было видно, что она уже не здесь, что она уже вся там, среди скал, птичьего помёта, яичной скорлупы и оглушительного крика птичьего базара.

Люди Арктики – цельные люди. Когда мы вернулись в Архангельск, это стало ещё заметнее.

Сергей, который обеспечивал безопасность и был, так сказать, походным доктором (многие из нас его так и звали – доктор), спустился на берег по трапу. В светлой рубашечке, джинсах, с рюкзачком и зачехлённым ружьём – он стоял, потерянный… А ещё предыдущим вечером готов был в специальном спасательном костюме бросаться за борт, спасать того тюленя, которого мы приняли за собаку. Мы все привыкли видеть его с ружьём, или у румпеля лодочного мотора, или выпрыгивающим из лодки у берега по пояс в ледяную волну. Когда он был рядом, сразу становилось спокойнее, а во время шторма рядом с ним не так укачивало.

Но он сошёл на берег, вышел в город и вынужден был раствориться в городском пейзаже. В этом суть окончания экспедиции.

Завтра напишу завершающее, крайнее (моряки, летчики и полярники не говорят слово «последний»), письмо своего арктического дневника. Даже название ему придумал: «Два креста».

3 августа

В Арктике видел много установленных в разные годы в памятных местах крестов. Кресты все довольно скромные, сделанные чаще всего из того, что можно было найти в том месте, где их установили. На берегах островов Земли Франца Иосифа и на Новой Земле много так называемого топляка. Это брёвна, которые принесло течением издалека, с мест лесосплавов. Брёвна эти серые, гладкие, можно сказать, отшлифованные холодными течениями, ветром, прибоем.

Крест, установленный экспедиции Седова, очень скромный. На нём вырезано латинскими буквами «Экспедиция лейтенанта Седова» и цифры «1913–1914 г.». Рядом с этим крестом стоит крест поменьше на могиле механика экспедиции. На ней только фамилия и дата: «12 марта 1914 г.».

Папанин в 1932 году просто расписался на ещё жидком бетоне небольшой плиты. Он не мог установить крест ни по убеждениям, ни по другим понятным причинам. А плита, на которой он расписался, такая скромная, что её далеко не сразу нашли.

Зато на мысе Желания, на самом видном месте, стоит здоровенный крест. Его видно с любой точки. Сделан этот крест из мощного бруса, и либо его заранее изготовили, либо притащили брус с собой и собрали крест на месте. На этом кресте металлическая табличка, сделанная явно не в арктических условиях, на которой написано: «Этот памятный православный крест установлен совместной экспедицией Охотничье-рыболовного журнала «САФАРИ» и туристической компанией «Сафари и Экспедиции» в честь Российских первопроходцев и исследователей Арктики». Дальше идёт гордый прочерк и написано: «Руководитель экспедиции Хохлов А. Н.». Снова прочерк. «Июль – сентябрь 2009 года».

Слово «САФАРИ» написано большими буквами, а слова «первопроходцы и исследователи», в честь которых поставлен этот рекламный объект, – маленькими.