Евгений Гришковец - Почти рукописная жизнь

И всё то, что я сказал, удивительно по той причине, что город заполнен исключительно молодыми людьми. Во всяком случае, на улицах Тарту всегда в большинстве своём молодые и даже юные люди. Шутка ли, из ста тысяч человек, населяющих город, больше четверти либо учатся в университете, либо в нём преподают. Можно с уверенностью сказать, что университет в Тарту – градообразующее предприятие.

Легко сказать про какой-нибудь швейцарский городок, где большинство людей, которых видишь на улице, очень почтенного возраста, а некоторые просто забыли умереть… Про такой городок легко можно сказать, что в нём время остановилось и общечеловеческие процессы обходят это место стороной… Про Тарту так сказать нельзя. Здесь везде молодёжь. Здесь время не остановилось. Но всё равно те самые процессы обходят этот город стороной. Почему? Да потому, что молодые счастливы и им по барабану ( улыбка ). Они, очевидно, интересуются политикой и прочим даже меньше, чем старики. Им здорово друг с другом в крошечном городе в крошечной стране. Именно по этой причине они могут, несмотря на надвигающуюся сессию, до четырёх утра болтаться по пешеходной улице и пить дешёвое пиво…

В Тарту всё очень дёшево. Правда, местные люди считают, что у них дорого, но я не знаю места, где было бы дешевле. И это я говорю не как житель Москвы, а как житель Калининграда, где для москвичей всё очень дёшево. Так вот, в Тарту дёшево для калининградца. К тому же, в отличие от других прибалтийских стран, в Эстонии денежная единица – евро. И в Тарту студент, имеющий в кармане пятнадцать евро, может вполне рассчитывать на то, что не просто выпьет, но и напьется. В Норвегии пятнадцать евро – это одна кружка пива, в Финляндии – две.

Среди недели каждую ночь, даже несмотря на то, что побрызгивал дождик, на пешеходной улице Тарту полно народу, которому дороговато пить в заведениях, да к тому же в заведениях нельзя курить. Они толпятся без всякой музыки, танцев, и счастливы друг с другом. Они без умолку говорят, галдят, поют песни, и им хорошо. Что называется – дёшево и сердито.

Так они и галдели до четырёх утра у меня под окнами гостиницы. Какое-то время я сердился на них, раздражался, думал, мол, как они могут столько пить, когда же они учатся, когда спят? Думал, мы в своё время так не пили, мы учились, мы были другими… А потом честно себе признался, что, если бы была в городе Кемерово такая маленькая пешеходная улочка, с барами на каждом шагу, была бы она красивая и освещённая, была бы такая же погода, не было бы в Кемерово во времена моей юности такого количества крайне жестоких и отмороженных гопников в каракулевых кепках и строгом адидасе, которые непременно на эту улочку пришли бы в большом количестве с внятными намерениями, была бы в кемеровском воздухе атмосфера безопасности и радости, был бы в Кемерово градообразующим предприятием университет, а не Коксохимзавод и не объединение «Азот», я бы тоже до утра ошивался в компании своих сверстников и сверстниц, соплеменников и соплеменниц, и пил бы, и пел бы, и меньше всего уделял бы времени сну… А потом обязательно сдавал бы все экзамены…

То, что я хотел получить от Тарту, я получил в полной мере. Я побывал в тех стенах, походил по тем лестницам, по которым хаживал Лотман. Видел дома, в которых он жил. Прошёлся его дорогами, которые вели к университету. (Лотман сменил несколько мест жительства за время проживания в Тарту.) На двух домах, где он жил, есть мемориальные доски. На одном она на эстонском языке, на другом – на эстонском и английском. Сам Лотман эстонским языком не владел.

Эстонские студенты, которые учатся сейчас в университете, если и знают, что Юрий Лотман был значительной фигурой, то многие не имеют представления, чем он, собственно, занимался. Человек, который озвучил название города Тарту для всего огромного Советского Союза, для сегодняшнего города, для большинства его жителей – это странный памятник возле университетской библиотеки, что состоит из причудливо изогнутых труб, из которых вытекает вода. С определённой точки в этих трубах можно угадать полупрофиль великого мыслителя и даже разглядеть его усы. Правда, для того чтобы угадать этот профиль и усы, нужно помнить Юрия Михайловича, или хотя бы раз его увидеть… Хотя бы фото… Кафедра, на которой работал Лотман, находится в другом месте, а там, где была кафедра, теперь коридор. Русская филология, семиотика и литературоведение занимают в Тартуском университете всё меньше места. Но ещё есть люди, которые учились у Лотмана, слышали его лекции, с ним работали… От этих людей идёт сильная волна особенного содержания. Не буду анализировать это содержание.