Петер Розай - Мужчина & Женщина

Самоощущение Мюрада не было неточным. Правда, если бы оно было еще чуть точнее, от его внимания не ускользнуло бы, что это состояние просто стало для него слишком привычным. Он запугивал сам себя. Но одновременно он наблюдал за собой с хладнокровием, от которого начинаешь воспринимать свою собственную душу как что-то чужое.

Он, действительно, стоял на краю смерти! И последний остаток тепла, еще сохранившийся в его сердце, готов был иссякнуть, как своего рода ток жизни, превратиться в лед.

Когда Мюрад стоял в холле отеля и разговаривал по телефону с маклером, он еще сопротивлялся, видя, как красно-оранжевые прожилки на зеленых плитках стены превращались в узор инея. Маклер обещал зайти сейчас же. Мюрад прикрыл глаза: поможет ли это?

Потом он усмехнулся: Пусть весь мир ворвется в него как порыв ветра! Пусть перевернет все вверх дном: Для него это ничего не будет значить, он не чувствовал ничего. — Это было приятно. Он праздно ждал в холле, разглядывая портье, выдающего постояльцам ключи и доставленную на их имя почту.

Если бы Сюзанне удалось выведать, где я, и она бы написала мне, я просто не взял бы ее письмо.

Однажды он видел в кузнице, как кузнец опускал раскаленный кусок железа, это был обруч, в ванну, наполненную песком.

Маклер был хорошо одет, и по нему было видно, что он из деловых соображений надевает каждый день свежую сорочку.

Его машина стояла перед отелем.

Вы что-нибудь нашли, спросил Мюрад.

Да, в старом городе.

Среди пустынных, заброшенных участков земли, то тут, то там пересеченных каналами, стояли отдельные старые дома в тени сверкающих небоскребов. Через участки были проложены мощеные пешеходные дорожки.

Здесь мне не нравится, сказал Мюрад.

Маклер кивнул.

Тогда поедем в другой район, сказал он.

Эта часть города была расположена на склоне холма, который круто спускался к морскому заливу. Здесь, большей частью, стояли сплошные ряды кирпичных домов, утопавших в зелени. На заднем плане проплывали красноватые облака.

Когда маклер притормозил, чтобы остановиться у одного из домов, — плющ поднимался вверх по стене и свешивался к соседнему дому, — Мюрад дотронулся до его руки и сказал: Знаете, у меня была семья — но Вам это, конечно, не интересно. Я упомянул об этом только потому, что теперь мне нужна красивая квартира, уютная квартира, которая принадлежала бы мне — и все такое!

Я понимаю, сказал маклер.

Третья квартира располагалась на первом этаже муниципального дома, окна большой комнаты смотрели на улицу, другие окна выходили в сад: три куста сирени и под ними бак для мусора.

На него как раз запрыгнула кошка.

Здесь Вам вряд ли понравится, сказал маклер, я показываю Вам эту квартиру только для полноты картины. Прежний квартиросъемщик переехал в другой город.

Тогда я эту квартиру беру, перебил Мюрад на полуслове.

Маклер направился к своей машине, чтобы принести бланки для договора.

Вернувшись, он увидел, что Мюрад смиренно стоит у окна. Может быть, маклер был дружелюбнее, чем считал Мюрад, потому что прежде чем объяснить, как заполнять бланк, он еще сказал:

Я желаю Вам, чтобы здесь Вы стали счастливы.

Ранним утром женщина — у нее был выходной — отправилась в пригород, где жил Мюрад. Она хотела спросить у хозяина дома, не знает ли он новый адрес Мюрада.

О Мюраде она уже давно ничего не слышала. Ребенка, которого ей пришлось взять с собой, она усадила под деревом с красными плодами, дала ему игрушки, и только после этого, откинув назад волосы, вошла в дом.

Почему она наводит справки о Мюраде?

От нужды? Из любопытства? Потому что она оскорблена, потому что травмирована? Из мести? От тоски? Имеет ли она какие-то намерения? Любит ли она Мюрада? Или она его ненавидит?

На все эти вопросы Сюзанна, если бы она не предпочла просто рассмеяться, ответила бы, пожалуй, так:

Я не люблю Мюрада, это было бы слишком пошло. Денег у меня достаточно. Но все же иногда он как будто стоит у меня перед глазами, смотрит долго и с какой-то упорной нежностью, так что я не могу отрицать, что он жив. Может быть, я хочу узнать его адрес только затем, чтобы дать пищу своему воображению; но уж всего моего воображения он не занимает никак. Он просто должен знать, что со мной надо считаться.

Не то, чтобы ей нравились такие игры, но она могла бы прибавить: Это немного похоже на записочку со словами: то, что написано на обороте — неправда! — А когда перевернешь листок, там читаешь: то, что написано на обороте — правда!