Дмитрий Стародубцев - Продавец мечты. Книга первая

Я с опаской проник на территорию дачи и долго бродил вокруг строения, прислушиваясь и заглядывая в окна. Убедившись, что в доме никого нет, я легко сорвал решетку с окошка цокольного этажа, выбил ногой стекло — и вскоре уже крался по темным комнатам, прогуливаясь мощным лучом фонаря по предметам, обшарпанным стенам и всевозможным задворкам. Я чувствовал себя вором-домушником.

В доме давно никто не жил, все вокруг было разорено и захламлено. На чердаке оказались разбиты все оконца, и там орудовал, пружинисто завихряясь, студеный озлобленный ветер, словно что-то искал. Здесь я обнаружил свалку из битой мебели и отсыревших вещей. Что ж, приступим!..

Тетрадь отца я нашел через час — потемневшую, полусгнившую; поднял брошенный стул, сел на него и, подсвечивая себе фонариком, открыл первую страницу…

Я два раза, с маниакальной ненасытностью, прочел текст, от корки до корки. Сначала я ничего не понимал, но вдруг мрачные расплывшиеся буквы и цифры словно зажглись чародейственным изумрудным светом. В них неожиданно появились жизнь, смысл, лихая корысть. Я выпучил глаза. Я, трепеща, почувствовал ВСЮ ГИГАНТСКУЮ СИЛУ ВЛАСТИ, которая содержалась в изложенных идеях. Ох, это самый настоящий кокс! Как же папаша ухитрился до такого додуматься?! Нет, Миша был отнюдь не шизой, он был НЕПРИЗНАННЫМ ГЕНИЕМ, опередившим рекламную мысль на фиг его знает сколько поколений!

Вдруг внизу послышался лязг, а затем сильные удары. Я выключил фонарь и прислушался. В прихожей уже кто-то топтался, матерясь, а далее шум переместился в гостиную, где у хренопуза когда-то радостно пылал вычурный резной камин. Хозяева? Вряд ли! Кто-то, верно, выломал замок входной двери и проник в дом.

Выждав с полчаса, я решил узнать, что происходит внизу. Я спустился по лестнице на один пролет и осторожно выглянул из-за угла. Сердце долбило так, что, наверное, в НИИ им. Бакулева было слышно. В комнате, прямо на полу, сидели трое бомжар, очень похожих на Сифона и Бороду из «Нашей Russia», разложив перед собой на газетке колбаску, огурчики, неопознанные продуктовые банки и упаковки. В центре событий гордо наличествовала, словно ракета на старте, литровая бутылка водяры, которая, судя по приготовлениям, вот-вот должна была отправиться в увлекательное космическое путешествие.

Подо мной скрипнула половица…

— Значит, говоришь, за тетрадью пришел? — спрашивал, безмятежно закусывая, самый невозмутимый — видимо, предводитель компании.

Я стоял, привязанный к декоративной решетке камина; мой кошелек с рублями, евриками, банковскими карточками и правами давно перекочевал в карман телогрейки старшего.

— Господа, возьмите бабки себе и расстанемся друзьями! Никто ни о чем не узнает! — увещевал я. — Мне нужна только эта тетрадь!

— Господа? Ха-ха! Нашел господ!.. А может, лучше поплескать здесь бензинчиком и разжечь камин? Пока будет разгораться, мы аж до Ивановского доковыляем, — предложил бездомный в ста одежках, со сплющенным носом. — Уж больно бабла у него много! Ну, я понимаю — пять штук нашими, но не сто пятьдесят! Да еще и этих, еврейских, десять тысяч. Если мы его отпустим, он, зуб даю, всех нас вложит, и тогда нас менты из-под земли достанут и за яйца подвесят!

Я первый раз в жизни пожалел, что мой кошелек не оказался пуст.

— А зачем тебе эта тетрадь? — поинтересовался предводитель. — Ну-ка, дай ее сюда!

Он отобрал отцовскую тетрадь, которая торчала из кармана моих брюк, и быстро пролистал.

Предводитель:

— Мура какая-то! Что-то мне кажется, он нам по ушам трет!

И с этими словами он стал медленно, с холодной издевкой выдирать из тетради страницы и рвать их на клочки.

Рафаэль:

— Послушайте, меня, дегенераты!..

Я говорил минут десять, со всей страстью, на которую был способен. Я выстреливал точеными словами, хлесткими мыслями, неопровержимыми аргументами, психологическими установками, расставляя в их нечесаных башках мощные «маячки», протряхивал со звоном остатки их жалких мозгов, переворачивая вверх дном их и без того разлагающийся рассудок. © Каждого человека ожидает свой час X — когда если ты не победишь, то проиграешь раз и навсегда.А еще я рассказал подвыпившей компании о своих бездомных мытарствах, о том, как пахал на этой даче, об омерзительном хренопузе, его похотливой жене, «собачьем» супе, которым меня потчевали, и последовавшей затем кульминации.