Светлана Петрова - Кавказский гамбит

Нотариус водрузил на нос очки, и каждый замер с мечтами о богатстве и трепетной надеждой в душе. Однако большинство присутствовавших испытало жестокое, а главное — неожиданное разочарование, если не шок. Все свое движимое и недвижимое имущество Зинаида оставила совершенно постороннему человеку — Василию Степановичу Панюшкину и его наследникам, в том числе по иронии судьбы и Владику, который хоть и не убивал секретаршу, но при сем акте присутствовал, о чем, к счастью, никто не знал.

Такому решению завещательницы поразились не только возможные претендентки, но и все жители поселка, потому что с бывшим милиционером секретаршу ничего не связывало, кроме соседства да давней обиды. Даже сплетен не было. Какой смысл отписывать ему добро? Тем более что Панюшкин намного старше — не могла же Зинка предвидеть свою скорую смерть? А тут и сам Васька неожиданно помер, значит, наследство переходило к Капитолине. Все перепуталось.

Вот жизнь! Сегодня одно, а завтра — все иначе, и никто не знает как.

Капа, с ее практической сообразительностью, смекнула, что дело нечисто и неугомонный муж свои похождения ловко скрывал. Она закусила губу и выставляться на позор не пожелала. Васька был настоящий мужик, хоть и похабник, а Зинка, конечно, сволочь, но барахла у нее навалом, одна жилплощадь по нынешним временам — целое состояние. Недавно был шикарный ремонт, окна пластиковые стоят, кондиционер, хрусталя не меньше, чем у Капы в собственном шкафу. Квартиру надо продать Наталье Петровне, которая на старости лет удумала с мужем развестись и насовсем остаться в Хосте. Почто ей одной трехкомнатная? Чудачка! И чего взбрыкнула? А облизывала муженька, словно мамка теленочка. Может, еще передумает. Но вот ключи от нее на зиму, как Зинка, Капа брать не станет. Васька — тот взял бы, а она — нет, ей своих забот хватает. Мокрухина, которая все замечает, уже спросила, почему, мол, к Шапошниковым совсем ходить перестала? «А зачем мне? — отрезала Капа. — Я теперь не беднее их». Кстати, квартиру армянки лучше не продавать, а сдавать, доход постоянный и солидный, хоть в Москву в купейном вагоне езжай. Капа никогда в столице не была, только мечтала. Это Васька, шелапут, везде ездил, словно у него шило в заднице, а ей времени и денег недоставало. Теперь всего хватит.

Вдова еще немного поприкидывала туда-сюда, как на деревянных счетах — косточка вправо, косточка влево, плюс, минус, — и простила обоих, и мужа, и Зинку. Капитолина Панюшкина теперь душевная, потому что богатая, внуки обеспечены и не надо больше корячиться на чужих людей. Если же доведется встретиться на том свете, она и Ваське, и его полюбовнице все, как есть, выскажет, а подвернется возможность — и накостыляет, несильно, для порядку, чтобы много о себе не воображали.

Она вернулась к прерванным делам, которых всегда было невпроворот, а со смертью мужа даже прибавилось. Надо наследство оформить, заказать ему и армянке по хорошему памятнику, да и себе местечко возле Василия подготовить: кто знает, найдется ли потом у родственников копейка для бесполезной старухи? Зинкину мать Мокрухина советует в Дом престарелых устроить на те крохи, что ей по завещанию причитаются. А совесть? Нет. Придется сиделку нанять и самой иногда заглядывать, как же иначе. Деловая была секретарша, а обмишурилась, не учла, что прежде матери на тот свет отправится, иначе бы завещание на Сероповну написала, это ясно. Васька тут сбоку припеку. Так что в первую очередь надо уважить Зинку и старуху, а потом свои задачки решать. Самая первая: дочка с мужем в Хосту переедут — давно мечтают, уже пенсионеры. Потом Владику, когда жениться надумает, — красивую свадьбу сыграть. У нее-то с Василием после загса на столе бутылка портвейна стояла да полбатона вареной колбасы, раздобытой по блату. А ведь хорошо праздновали, всем бараком! Смеялись и пели, пока не осипли, Васька, черт, целовался, как заполошный. Не жратвой, чем-то другим люди счастливы были. Но нынче так не принято, невесте подавай платье, как в модном журнале, и ресторан, а вместо подарков — деньги в конвертах. Ладно, сделаем. Внучки подрастут — им тоже хорошее приданое надо заготовить. Ну и все. Можно не вскакивать затемно, не бежать на работу, не сгибаться над грядками до огненных кругов перед глазами, не стирать в корыте простыни для постояльцев, а остаться одной в своей комнате и лежать, ни о чем не думая. Словом — отдыхать.

И Капа устремилась к своей, такой простой и естественной, но почему-то все время ускользающей мечте.