Александр Гроссман - Образ жизни

— Два совпадения — почти система, — сказал Пётр. Женщина посмотрела на него. — А, «Лучшие годы». Опять в командировку?

— Да. Не улетел. Челябинск закрыт, ждут члена чего-то из Москвы.

— Так вот почему я не улетела. Хотела утром быть дома, всего полчаса лёта.

— Выходит не два совпадения, а три. Это уже точно система. Давайте знакомиться, меня зовут Пётр, Пётр Иванович.

— Ирина, Ирина Владимировна, — в тон ему ответила женщина.

Купе заполнилось. Вошла пожилая пара — дородный старик благообразного вида и сухонькая старушка. Старушка сразу сообщила, что брала билеты за две недели, и ей дали только одно нижнее место.

— Располагайтесь, — успокоил её Пётр, — мне наверху удобней.

Поезд тронулся, дали полный свет. Старик потянулся за книгой.

— Разрешите взглянуть. — «Постаревший отец Фёдор», — подумал Пётр. Старик прочёл вслух: — Леон Фейхтвангер «Иудейская война». Интересуетесь? Сами не из евреев будете? — Старушка потянула его за локоть. — Володя! — «Значит не Фёдор», — усмехнулся Пётр, заметил, что соседка напротив перестала читать, и ответил: — Нет, к сожалению.

— О чём же сожалеть?

— Христос был евреем и апостолы. Хорошая компания.

— Ну да, ну да…, - старушка настойчиво тянула за локоть, и старик замолчал.

Пока собирали билеты и разносили бельё, все молчали. Старики начали устраиваться на ночь. Пётр вышел в проход. Ирина вышла следом.

— Вы это серьёзно? Насчёт Христа и апостолов.

— Вполне. Так гласит Благая Весть, — и, видя, что она не понимает, добавил, — Новый завет. Евангелие.

— Я полный профан в вопросах религии. Ноль знаний. То, что вы сказали, многое меняет.

Пётр покачал головой. — Ничего не меняется. В древнем Риме говорили: «Если давно не было дождя, виноваты христиане» Узнаёте? «Если в кране нет воды…». А вот и чай.

Вагон угомонился, проход опустел. Пётр потянулся, зевнул и вошёл в купе. Женщины спали, старик сидел у столика и смотрел в ночь. Пётр разложил чуть влажные простыни и собрался уже забраться на полку, когда старик заговорил: — Я тут листал вашу книгу. Признаться не читал. У меня давняя неприязнь к её автору — с тех пор как он пропел аллилуйю «отцу народов».

Пётр обернулся. Старик указал рукой на место рядом с собой.

— Присядьте. Поговорим немного, если не возражаете.

— Не разбудим? Может, выйдем?

— Нет, нет. Дамы спят. Мы тихонько. Я, молодой человек, всё ещё живу понятиями прошлого века, а вы человек новой формации, как теперь принято говорить. Однако и вы не чуждаетесь вопросов веры. Или мне показалось?

— Зачем же отказываться от наследства? Вся культура построена на мифах.

— Для вас это только мифы? Вы не приемлете идею Бога?

— Идею — да, а Бога — нет.

— Интересно. Можете пояснить свою мысль?

— Вера иррациональна, а мои суждения насквозь прагматичны. Едва ли вы согласитесь.

— Уважьте старика.

День получился длинный. Пётр устал, хотел спать, бодрился, подавляя зевоту, чтобы не обидеть собеседника.

— Хорошо. С тех пор как иудеи стали поклоняться всемогущей и вездесущей силе, управляющей миром, всякие споры о том, есть эта сила или нет её, потеряли смысл — ни то, ни другое никто никогда не докажет. Усилия учёных — это ведь только желание понять доступное человеческому разуму. А что за его пределами? Всё остальное — изобретение чисто человеческое, по образу своему и подобию.

— Это ваши мысли?

— Нет, книжные. Я просто сформулировал их для себя и успокоился.

— В нашей земной жизни есть и другая сторона учения.

— Есть, — согласился Пётр. — Несбыточная мечта о нашем с вами совершенстве. Разве нельзя ей следовать без страха наказания?

Старик молча глядел в чёрный квадрат окна.

— Завидная уверенность. Я вот жизнь прожил и не пришёл к согласию.

— Одна женщина рассказала мне притчу о безбожнике, который, умирая, попросил позвать раввина. «Нас с вами тревожит одна и та же мысль, — сказал умирающий, — меня — а вдруг он есть, вас, ребе, — а вдруг его нет.» Спокойной ночи.

Утром только успели умыться, поезд замедлил ход в черте города. Старики стали готовиться к выходу. Ирина вышла из купе и стала рядом с Петром. Не отрывая взгляда от окна, Пётр спросил: — Простите за нескромность, вы замужем?

— Нет, — ответила Ирина.

— Я тоже не женат. Система системой, а третьего раза может и не быть. Мы увидимся?

Оба молча смотрели в окно. Старики вышли с вещами. Попрощались.

— Я слышала ваш ночной разговор, — сказала Ирина и вернулась в купе. Знакомые строения, вокзал… Всё. Пётр обернулся. Ирина стояла в дверях уже готовая к выходу. Молча протянула Петру квитанцию за постель. На обороте стояло: спросить врача Ивлеву и номер телефона. Пётр поднял глаза, улыбнулся и сказал: — Спасибо.