Таги Джафаров - Всадник.

– Может и для меня пара глотков найдётся?

Всадник внимательно смотрел на неё. Она же, ничуть не смутившись, кивнула ему и захлопотала вокруг стола. На расстеленной чистенькой скатёрке возникли две керамические кружечки, пара рюмочек, сахарница, и тарелка с сухим печеньем.

А в центре всего этого гордо красовался штоф с настойкой. Наконец, разлив кофе по кружечкам и нацедив настойки, она села свой любимый стул с высокой спинкой и подлокотниками. Лицо её вдруг стало строгим.

– Ну? Что явился-то раньше времени?

Всадник поднёс кружку к капюшону, словно вдыхая в себя аромат крепко сваренного кофе.

– С имбирём.

Скорее утверждая, чем спрашивая, произнёс он. Синие огоньки во мраке капюшона медленно зазмеились.

– Не хочешь, не отвечай. А пошто такая честь – сам Легат Всадников пожаловал за бедной старой ведьмой?

– Не ведьмой, а ведуньей – усмехнулся Всадник – Говорят, больно у тебя кофе с настойками вкусные.

Взгляд её чуть смягчился. Старушка тихо вздохнула и ответила:

– Вот ты первый кто меня ведуньей назвал, после того как моя наставница отдала Богу душу. А то все – ведьма да ведьма…

Она вдруг пригорюнилась.

– Теперь и помирать-то приходится в одиночестве. И дар передать некому. Приходили раньше, да прогнала всех. Им, видишь ли, колдовство подавай. Чтоб себя только тешить да лелеять. Думали, мне всё равно кому дар достанется, всё равно кого учить да посвящать. Да я таких насквозь вижу.

Старушка вдруг вскинула голову.

– Ты небось, нарочно пришёл заранее. Посидеть со мной, чтоб одна не отошла. Ни к чему это. Меня вон баньши уже с ночи оплакивает. Слышишь?

Всадник кивнул. Он заметил тёмное облако баньши в кустах, ещё подъезжая к домику.

– Тебе будет трудно уйти, не передав дар. Я облегчу твой уход.

– С чего ж это Смерть так жалостлива стала?

Старая ведунья недоверчиво посмотрела на него. Легат поставил кружку на стол. Огоньки разгорелись чуть ярче.

– Некогда одна ведунья помогла человеку. Спасла его дочь. Давно это было. Потом случилось так, что он оказался в моём Легионе. Стал Всадником. Богу ведомо отчего. Но за ним остался долг. А я как Легат Легиона в ответе за своих. Не может быть долгов за Всадником. Перед посвящением, он просил за неё.

– Не забыл значит старую ведьму – ведунья качнула головой – спасибо ему. Смерти я не боюсь. Все там будем. Вот только тяжело одной уходить. Нельзя забирать дар с собой. А передать некому.

Она горестно поджала губы. Всадник поднял стопку рассматривая её.

– У его дочери тоже родилась дочь, а затем – внучка. Он завещал её тебе.

Старушка изумлённо посмотрела на него.

– Как же я передам ей? Мне жить-то осталось…

Легат усмехнулся.

– Сейчас, по тропинке к твоему дому, идёт женщина с девочкой на руках. Не спрашивай – как и почему. Она закроет тебе глаза, оплачет и позаботится об остальном. Девочка примет твой дар. Потом, мы с тобой удалимся.

– Да-а, правильно говорят, что добро не остаётся безнаказанно. – задумчиво прошептала она. Легат посмотрел на опустевшие кружку и стопку. – А пока… налей мне ещё кофе и настойки.

Всадник ожидал под деревом у дома. Когда всё закончилось, и послышался тихий женский плач – сквозь щель неплотно закрытой двери просочилась ведунья.

Она улыбалась. Тонкая сияющая нить тянулась за ней. Он подошёл и отсёк её мечом. Они постояли, прислушиваясь к звукам в домике. Вот раздался детский лепет… Ведунья облегчено вздохнула и выпрямилась. Всадник взлетел в седло и протянул ей руку. Уже садясь поудобнее, к нему на коня, она хитро прищурилась:

– А кто ж тебе варит кофе там? Или так и угощаешься, провожая старых ведьм вроде меня?

Серебряный череп меча подавился смешком.

2006 Стрингер.

Старушка была набожна. Вот и сейчас, она возвращалась домой с чувством исполненного долга. На площади сожгли этого еретика Бруно. Она не только была там, но и молилась во славу Господа. За здравие отцов церкви, блюдущих чистоту паствы и за спасение души упорствовавшего отступника. Боле того, в отличие от многочисленных зевак собравшихся поглазеть на казнь, она притащила туда с трудом собранную вязанку хвороста. Вязанка и самой то нужна была, но разве в такой момент можно думать лишь о себе, о плоти. О душе надо заботиться. Своей – и того заблудшего. Не зря ведь падре благословил её при всех.

И даже еретик, увидев как она подталкивает вязанку к костру, произнёс что-то на латыни… Что-то такое про святых… О Санта… Санта… Видать благодарил. Вот только высокий такой, отец – доминиканец как-то странно усмехнулся. Лица его она не видела. Тень от капюшона скрывала лицо.