Митч Элбом: Величайший урок жизни, или Вторники с Морри

Я весь ушел в достижение успеха, потому что успех, считал я, поможет мне контролировать все: я высосу из жизни все до единой капли радости и успею сделать это до того, как заболею и умру, что со мной наверняка случится в точности, как с моим дядей.

А как же Морри? Что ж, время от времени я вспоминал о нем и о том, как он учил меня «быть человечным» и «думать о других», но все это было так далеко, словно в иной жизни. Все эти годы я выбрасывал письма, приходившие из университета Брандейса, считая, что все они об одном и том же: просят денег. Так что о болезни Морри я ничего не знал. Тех, кто мог мне рассказать об этом, я давно позабыл, номера их телефонов я похоронил в нераспакованных коробках на чердаке.

Так бы все и продолжалось, если бы однажды поздно вечером я не включил телевизор и, перескакивая с программы на программу, вдруг не наткнулся на нечто привлекшее мое внимание…

В марте 1995 года возле заснеженной дорожки у дома Морри в Западном Ньютоне штата Массачусетс остановился лимузин, в котором сидел Тед Коппел, ведущий программы Эй-би-си «Найтлайн».

Морри уже не вылезал из коляски, привыкая к тому, что его перетаскивают, точно куль, из коляски в кровать и из кровати в коляску. Во время еды он теперь кашлял, и жевать стало тяжкой обязанностью. Ноги ему отказали, он больше не мог ходить.

И тем не менее Морри отказывался унывать. Он искрился идеями. Он записывал свои мысли в блокнотах, на конвертах, папках, клочках бумаги. Краткие изречения о жизни в тени смерти. «Прими как данность: что-то тебе под силу, а что-то нет». «Прими прошлое как прошлое: не отрицай и не искажай его». «Научись прощать себя и прощать другим». «Не думай, что слишком поздно в чем-то участвовать».

Скоро у него накопилось больше пятидесяти «афоризмов», которыми он делился со своими друзьями. Один из друзей, коллега по университету, Мори Штейн, был так захвачен идеями друга, что послал их репортеру «Бостон глоуб», тот приехал к Морри и написал о нем большую статью. Заголовок ее гласил: «Последний курс профессора — его собственная смерть».

Статью заметил один из продюсеров «Найтлайн» и привез ее к Коппелу в Вашингтон.

— Взгляни на это, — сказал он.

И вот теперь лимузин Коппела стоял перед домом Морри, а телеоператоры сидели в его гостиной.

Члены семьи Морри и несколько его друзей пришли познакомиться с Коппелом, и, когда этот знаменитый человек вошел в дом, они стали взволнованно переговариваться — все, кроме Морри, который выкатился вперед на коляске, нахмурил брови и высоким, певучим голосом прервал шум:

— Тед, прежде чем я соглашусь на интервью, я должен тебя проверить.

Воцарилось неловкое молчание, они оба последовали в кабинет. Дверь за ними закрылась.

— Бог мой, — прошептал один из друзей другому, — надеюсь, Тед будет снисходителен к Морри.

— Хорошо бы Морри был снисходителен к Теду, — ответил второй.

В кабинете Морри жестом указал Теду на стул. Сложив руки на коленях, он улыбнулся.

— Скажите мне: что близко вашему сердцу? — начал Морри.

— Моему сердцу? — Коп пел изучающе посмотрел на старика. — Ладно, — сказал он осторожно и заговорил о своих детях. Ведь они всегда были в его сердце.

— Хорошо, — сказал Морри. — Теперь расскажите мне о своей вере.

Коппелу стало не по себе.

— Я обычно не говорю об этом с людьми, которых знаю всего несколько минут.

— Тед, я умираю, — произнес Морри, внимательно глядя на него поверх очков. — У меня со временем очень туго.

Коппел рассмеялся. Хорошо. Вера. Он процитировал отрывок из Марка Аврелия, тот, что выражал его собственные чувства. Морри кивнул.

— А теперь позвольте мне задать вам вопрос. Вы когда-нибудь видели мою программу? — спросил Коппел.

Морри пожал плечами:

— Раза два, наверное.

— Всего два раза?!

— Не огорчайтесь. Я даже Опру [1] Имеется в виду Опра Уинфри — самая популярная в США ведущая телешоу. — Здесь и далее примеч. пер. видел только один раз.

— Хорошо, а когда вы смотрели мою программу, о чем вы думали?

Морри ответил не сразу.

— Сказать честно?

— Так что?

— Я подумал, что вы страдаете нарциссизмом.

Коппел расхохотался.

— Для этого я слишком уродлив, — сказал он.

Вскоре перед камином в гостиной заработали камеры. Коппел был в синем костюме с иголочки, а Морри — в сером мешковатом свитере. Он наотрез отказался от нарядной одежды и услуг гримера. Морри считал, что смерти не надо стыдиться, и он не собирался наводить марафет.