Дан Борисов - Взгляд на жизнь с другой стороны. Ближе к вечеру

В придачу к дому я тогда заимел еще и трактор. Местное начальство, зная, что я занимаюсь бизнесом, попросило меня продать новенький трактор за наличные. Мой бизнес был далек от тракторов, но я дал задание своему коммерсанту Артюше, институтскому приятелю, тоже прибившемуся к нам, разместить предложение на товарносырьевой бирже.

Денег просили слишком много и никому этот трактор был не нужен, но в какой-то момент мне пришла в голову мысль, как и рыбку съесть. и трактор продать. Я спросил у местного начальства, а не могут ли они мне за продажу трактора выделить еще три участка в нашей деревне. Начальство с радостью согласилось, земля ж тогда была бесплатной, для них, во всяком случае. Я собрал с Акимыча, Олега и Божка стоимость трактора и отдал деньги начальству. В результате этой несложной операции мои ребята получили по дешевке участки земли, местное начальство получило желаемые деньги, а трактор остался у меня. Вот. К этому трактору я взял еще прицеп и плуг с бороной. Кому-то может это показаться дуростью, но я сам пахал себе и друзьям землю под картошку, и получал от этого несказанное удовольствие.

На работе дела шли прекрасно до весны 1992 года. Продукцию разбирали ходоки даже не со склада - возле ОТК уже сидела очередь. Моня надувал щеки в головном офисе, распределяя туда-сюда партии товара, и очень обижался на меня, когда я урезал его возможности. Но мне тоже надо было решать свои вопросы.

Как-то приехал ко мне очень важный грузин с нижайшей просьбой отгрузить ему сколько-нибудь мужских носков. Он был само добродушие и сразу выставил на стол каких-то грузинских вкусностей и бутылку марочного коньяка. Я с ним пить решительно отказался, но подарок принял.

Вечером в бане у меня были очень дорогие гости. Я пил водку, а им выставил этот коньяк. Эти люди были выдержаны на очень дорогих напитках и сами выбрали эту бутылку для себя. Смотрю, что-то не то с ними, но молчат, стесняются сказать. В бутылке оказался подкрашенный самогон. Чтобы реабилитироваться, пришлось посылать шофера за хорошим коньяком. Когда через неделю опять появился грузин, я даже не успел его обматерить. Прямо в дверях кабинета он упал на коленки и просил отсечь его повинную голову. Оказалось, он купил подарок в ларьке на московском рынке, одну бутылку отдал мне, а на других обломался сам. За его спиной стоял шофер с ящиком настоящего прекрасного коньяка из Грузии.

Не помню, кто привел ко мне Боруха, тот тоже постоянно брал товар, но был, как бы свой. Он часто парился с нами в бане, и у него была масса разнообразных нужных знакомых. Это был, хоть и низенький, но очень широкий и мощный человек весь заросший рыжими волосами. По основной профессии он был фотографом. Опять фотограф! Это была его въедливость или моя судьба, но мы с ним были связаны до самой его смерти. Он умер в Нью-Йорке в середине девяностых, от рака.

Но в первые годы знакомства никакой болезненности в нем заподозрить было не возможно. Когда-то он был молодым, подающим большие надежды борцом. Выступал он за Динамо и был уже чемпионом Союза, когда за драку попал в милицию. Ему попался скверный следователь или, верней, скверный следователь нарвался на Боруха. Милицейские следователи или дознаватели не бывают хорошими. Как в народе говорят, хороший мент - мертвый мент. Вот этот стал хорошим после того, как назвал Боруха жидовской мордой и затушил бычок об его лоб. Борух слегка отмахнулся, а мент, ударившись головой об батарею, умер, не приходя в сознание. Борух отсидел около десяти лет, а потом стал фотографом.

Он уехал на ПМЖ в Штаты с женой и тремя детьми. Туда больше хотела уехать жена, но у неё не было никаких самостоятельных перспектив. Другое дело - Борух, когда он изложил свою историю в посольстве, его тут же признали жертвой режима и беженцем. Мы провожали Боруха на ПМЖ в Америку, когда гиперинфляция уже сделала своё черное дело, раздела граждан бывшего Союза догола. Мы с женой остановили левака, чтобы ехать домой из Теплого стана, сели в машину, и я не сразу узнал водителя.

Это был Кива, наш общий однокашник по институту и мой армейский приятель, который заведовал спиртным у нас в части. Встреча оказалась не веселой. Он был в форме с майорскими погонами и здорово пьян. Мы с ним доехали только до метро и вышли от греха. Я дал ему денег и попросил ехать домой. Вряд ли он меня послушал.

А начинались необратимые изменения нашей жизни легко и даже весело. В конце августа Моня что-то праздновал в подмосковном санатории и очень просил меня приехать. Я выехал из деревни с опозданием и на бегу забыл взять документы. Понял я это, только уже подъезжая к Москве. Я не взял ни одного документа, ни на себя, ни на машину, но это было не так страшно, главное, что у меня были с собой деньги.