Мы набрали в тот день много опят, пока ждали ГАИ. Машина пришла в негодность из-за единственного во всей округе булыжника, пришедшегося точно на середину крыши. Он помял крышу, стойки и деформировал весь кузов, даже с двигателем стало что-то не то. Стекла, правда, выпали без повреждений и аккуратно лежали на травке. Я их кое-как приклеил на место скотчем и так доехал до дому.
Машину я продал дороже, чем купил. Это может показаться трёпом, но так оно и было. Дело в том, что регистрация автомобилей в ГАИ тогда была гораздо проще, чем сейчас. Женщина-регистраторша в Тушинском ГАИ сидела одна и скучала. Пока она заполняла мои документы, я её развлекал всякими небылицами. В результате моей трепотни в документы вкралась «очепятка» и мой Запорожец стал по техпаспорту не 1973, а 1983 года выпуска. Совсем новую, хоть и битую машину я моментально продал за 1500 и 700 рублей получил страховой премии, что в сумме на двести рублей больше, чем было затрачено вначале. Пустячок, а приятно.
Нелюбимая мной директриса наконец-то ушла на пенсию. На её место назначили Кузю, начальницу планового отдела. Та взяла себе в главные помощницы Надю, хорошую женщину, нашу, цеховую. Они начали формировать свою команду и пригласили меня на должность замдиректора, но тут опять вмешалась судьба - из главка им навязали на это место обормотика со странной фамилией Князьман. Что оставалось делать?
К тому времени в моем семействе произошли коренные изменения. Во-первых, у нас родилась дочь; во-вторых, после долгих совместных раздумий мы с женой отдали тушинскую квартиру моей сестре, а сами перебрались обратно к родителям, в Бескудниково. Ездить на фабрику стало далеко.
Как-то очень быстро, на одном эмоциональном порыве, я уволился с трикотажки и устроился работать на Тонкосуконную фабрику, тоже крупнейшее предприятие в своей отрасли. Я здесь фактически выполнял обязанности начальника ОТК фабрики, потому что мой непосредственный начальник Саша был замдиректора по качеству, и не царское ему было дело в цехах ковыряться, но формально я числился старшим мастером, что было существенным понижением по карьере.
В первый же рабочий день на ТСФ я получил сильное дэжавю. Это был своеобразный знак, которого я тогда не понял, но впечатление осталось надолго. Саша привел меня знакомить с подчиненными. Мы зашли с ним в маленькую испытательную лабораторию прядильного производства и сразу меня как током ударило.
Я несколько секунд не мог даже пошевелиться - я это уже видел! я был уже здесь и видел этих женщин в этих же позах и на этих местах.
Ощущение было таким, будто я шел по лестнице, открыл дверь, вошел и вдруг физически со скрипом совместился с другим собой, который стоял тут, в лаборатории и ждал меня. Это была неудобная комната с нелогичной расстановкой приборов, странная лаборатория и ни на что не похожая. Потом мы прошли с Сашей по всей фабрике, сходили в ткацкое производство, в отделочное. Я же инженер текстильщик я всё это видел сотни раз, такие же цеха и такие же машины, здесь не могло быть дэжавю или наоборот, всё было сплошным дэжавю, а перед глазами всё стояла лаборатория, которую я нигде на других фабриках видеть не мог. Но где я её мог видеть? в тот раз я так и не вспомнил.
Я бы не сказал, что был в большом восторге от новой работы, хотя интересно было вникать в суть производства, узнавать новых людей. Но главное, что я получил здесь, это чувство свободы. На трикотажке была обстановка суетной напряженности, всё время казалось, что ты кому-то что-то должен, а кому и что непонятно. Здесь всё было гораздо проще и спокойней. Кроме непосредственного контроля за производством в мои обязанности входили разборки с потребителями наших тканей. Я постоянно ездил в командировки в Торжок, Воронеж, Иваново и т. д.
К примеру, из Торжка приходит телеграмма, что забраковано 1000 м ткани. Я еду туда, селюсь в гостинице, где Пожарский угощал царя котлетами, полдня сижу на фабрике, расположенной в бывшем женском монастыре на берегу Тверцы. В результате моего сидения за контрольным станком в акт отбраковки попадает не 1000 метров, а 500 или даже триста. Я герой и молодец.
Однажды меня вызвали в Тулу. Я поехал с большим удовольствием, хотя особенной надобности не было. Просто мне очень хотелось побывать в местах, где прошли лучшие дни детства. Я переписал в записную книжку расположение могил на кладбище, адреса и телефоны оставшихся родственников и, с утра пораньше, отправился на Каланчевку.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу