Сергей Доренко - 2008

Сказал. Сказал и отпустило. Полегчало. Просто он очень хотел сказать, что сидит среди придурков. И вот прорвало, сказал про психические расстройства присутствовавших адептов антинаучного знания.

Совещание еще продолжалось, а Путин вышел. Неловкость почувствовал. Пусть без него ругаются.

Позже сказал Сечину, что стволовые клетки Тепляшину сдаст, потом ведь можно еще подумать, что с ними делать, а пусть себе спецы их пока размножают в своих неправдоподобных, из Америки выписанных растворах. И еще: одного из этих врачей-критиканов надо взять с собой в поездку. Ну, из тех, что бухтели все время, недовольные. Хоть кто-то критичный нужен. Совсем оторваться от двадцать первого века и погрузиться в средневековье китайское страшновато. А ехать-то решили в среду, обратите внимание. В Китай. К Восемнадцатому патриарху Школы драконовых врат. Все было готово. Китайцы ждали. Два дня оставалось.

Этот день проходит под знаком Богатства, требующего осторожности, особенно с 9 до 11 утра. Богатство ведет к проблемам с Чиновниками, общепринятыми нормами, установлениями.

Полнолуние способствует неконтролируемым всплескам эмоций.

В цикле установлений это Завершение – благоприятно отправиться в длительное путешествие. Хорошо в этот день зафиксировать успех по прежним делам, предпринять выход на новый, более высокий уровень, заняться конструктивной общественной деятельностью.

– Сегодня не забыть, Владимир Владимирович, принять вдову Юрия Михайловича. До вашего отъезда мы обещали ей.

– Ну, ты же знаешь, что я сегодня решил не лететь – не успеваю, дела. А что ей надо?

– Она, Владимир Владимирович, станет вам предлагать проекты всякие по увековечению памяти покойного мужа. Будет рассказывать, как москвичи просят. Принесет письма от представителей творческой интеллигенции, от деловой элиты, подписные листы от комитета их специального. Миллион подписей уже собрали по городу, знаете?

– Знаю, что-то слышал. Не точно. За что они подписи собирают? Памятник хотят, или Москву переименовать, или хрен ли им надо? И потом – пусть к Диме Козаку идут. Он – мэр, он – преемник. Пусть это его будут проблемы, а не наши.

– Она к нам идет по двум причинам. Первая: Дима от встречи уклоняется. Диме сейчас как раз не хочется грузить себя обязательствами. Он их группу уже теснит, а после 9 марта, после выборов, вообще выкорчевывать будет. Ему не хочется сейчас входить в контакт со старомосковскими, чтобы потом не чувствовать дискомфорта, когда их сажать начнет. А вам, Владимир Владимирович, все равно терять нечего, как она думает. Вы подпишите какую-нибудь бумагу, которая даст основания московским депутатам переименовать какой-нибудь проспект в имени Юрия Михайловича или как уж там они хотят. Опираясь на ваш авторитет. За Ахмада Кадырова вы просили, продавливали, а тут буквально намекнуть надо. Они бы и без нас сделали, но считают, с вашей поддержкой понаряднее будет. Народу понравится, москвичи будут довольны. И еще, во-вторых, ведь она дает нам коридор для перехода в Китай через базу отдыха Юрия Михайловича на Алтае. И единственная просьба, чтобы за это вы ее просто приняли на полчаса.

Разговор этот происходил между Путиным и Сечиным в комнате отдыха президента в Кремле. Смотрели, что срочного осталось перед отлетом завтра в Китай. Путин выглядел нервным. Он все время двигал плечами, головой, желваки ходили ходуном. Похож был в этот момент на атлета, собирающегося прыгнуть с шестом в победное олимпийское небо. Молчал. А Сечин привык к тому, что шеф играет бицепсами, трицепсами, разминает шею и сжимает челюсти. И он думал всегда: «Спортивный, всех переживет, молодец какой!» А сегодня он подумал: «Как качок-подросток в питерском подвале, выпендривается, мускулом играет. Комплексами играет. С челюстью что у него? Гвоздь перекусить хочет, тренируется?» Само так получилось, мысль сама такая случилась недоброкачественная.

– Хорошо, пусть зайдет, посмотри там сам по расписанию. Покойному мы запросто дадим не только проспект, чего скромничать? Пусть будет Проспект Юрьевский, вместо Варшавки, поляки – засранцы, не заслуживают. А Площадь Ильича пусть будет Площадью Михалыча, нам не жалко. Слушай, Игорь, – за меня так вот кто-нибудь колбаситься будет, как московская братва за своего Папу? Я прям завидую, честное слово. В мою-то честь что переименуют?