Жанна Голубицкая - Записки брюнетки

Мое объявление вышло в печать всего один раз, повтора заказывать не пришлось. В общей сложности мне поступило более 1000 звонков, я перестала справляться с бесконечным потоком претендентов, и через три дня была вынуждена просто-напросто отключить телефон. Поэтому, дорогие соискатели, приношу извинения всем тем, кому не успела уделить время. Ну, просто не смогла физически! Я одна, а вас много. Также прошу извинить меня всех тех, кого своим объявлением я ввела в заблуждение. Простите бедную девушку, джентльмены: это был эксперимент. И, благодаря вам, он получился интересным и познавательным.

В качестве отчета перечисляю особо распространенные и особо запомнившиеся мне типажи соискателей. С одним из них я даже встретилась лично и побеседовала. Итак, кто и почему сегодня готов стать альфонсом?

Портрет соискателя: примерный семьянин. Первый мой абонент представился Виктором, 28 лет, проживает в Москве. По профессии — маляр-штукатур. О себе рассказал так: работаю много, устаю сильно, а платят мало. Хотелось бы что-нибудь менее пыльное, но более денежное. Умею все, руки растут, откуда надо. Я спрашиваю: а сможет ли он выполнять в моем офисе секретарские обязанности? Виктор отвечает: да, без проблем. Я говорю: ну у вас же ремесло специфическое, конкретное. Вы, наверное, и компьютера в глаза не видели. Виктор: ничего, увижу, разберусь. Что ж, ответ вселяет оптимизм. В связи с кризисом наше правительство планирует к реализации социальную программу: сокращенных с работы женщин станут переквалифицировать за счет государства. Чтобы они могли приобрести более востребованную профессию и трудоустроиться. Мужчин, очевидно, переквалифицировать не нужно. Они и сами переквалифицируются, платили б деньги. Я спрашиваю: «А жена, дети у вас есть?» Виктор (сдержанно): «Да, жена, двое детей». Я радостно интересуюсь: «И как отношения в семье? Дружно живете? Жену любите? Детишкам внимание уделяете?» Тут Виктор, очевидно, решает, что от крепости семьи зависит благополучный исход его трудоустройства и начинает заливаться соловьем. Жену обожает, по хозяйству помогает, с детьми гуляет и занимается и т. д., и т. п. Тут я изображаю неподдельное разочарование и заявляю: «Жаль, но вы мне не подойдете. Работа у меня предполагает регулярный интимный контакт со мной. А у вас семья…» Пауза Станиславского. Затаив дыхание, жду. Мне почему-то кажется, что сейчас абонент возмутится и бросит трубку. Но нет! «Да вы знаете, — начинает Виктор, откашлявшись, — вообще-то я немного преувеличил. Моя семья осталась в Краснодарском крае. И вообще я с женой давно не сплю, если честно. Я ее и вижу-то раз в год. А дети… Ну что, дети! Они с женой. Так что я могу! Я могу и развестись, если надо! Вы только скажите! Я работать буду хорошо!» «Я вам перезвоню», — отвечаю я, вешая трубку. И тут понимаю: штукатур Виктор не задал мне ни единого вопроса! Ни сколько мне лет, ни какой у меня бизнес, ни даже сколько я собираюсь ему платить! То есть, женой и детьми он «торганул» не глядя, даже не разобравшись, какого кота в мешке сулит ему неведомая работодательница.

Мой личный счет: телефонных переговоров приблизительно такого же содержания, с похожим портретом соискателя у меня набралось порядка 10. Звонили строители, слесари районных РЭУ, два школьных учителя (труда и физкультуры) и даже один промышленный альпинист.

Портрет соискателя: трудолюбивый гастарбайтер. «Я Москва живу, я повара быть могу, я готовить вкусно и дом убирать…» — нараспев перечисляет свои достоинства мой следующий абонент, и в его речах улавливаются сладкие, тягучие ноты восточных напевов. Так и есть: соискателя зовут Хабибуло, ему 35. «Но я очень юная выгляжу, я худенький, но сильный, армия служил, лысина нет, живот нет!» «А что вы умеете делать?» — интересуюсь я. «А что тебе нужно? — в ответ интересуется Хабибуло. — Я все могу». И подробно рассказывает, как работал в богатом доме на Рублевке — убирал комнаты, готовил, ухаживал за садом и даже присматривал за детьми. Теперь работает в ресторане в тех же краях — готовит азиатские блюда. И хозяева, и клиенты — все его ценят и любят. «Зачем же тогда менять работу?» — спрашиваю. «Ой, мала-мала платят! — причитает соискатель, — ти меня только возьми, а я уж стараться так стараться!» И тоже не спрашивает, сколько собираюсь платить ему я. Скромный у нас какой мужик пошел, любо-дорого! На мой вопрос о семейном положении Хабибуло перечисляет с десяток восточных имен, среди которых (по моим самым скромным подсчетам) человек шесть детей. И тут я, собравшись с духом, выдаю коронное: «А вас не пугает, что, работая у меня, вам придется со мной спать?» И тут Хабибуло сражает меня наповал: он не задумывается ни на секунду и, похоже, даже не удивляется. «Нэ-э-эт, — отвечает он со своим певучим восточным акцентом, — я же из Таджикистан в Москва приехал деньги зарабатывать. Какая мне разница, что делать?»