Йоханнес Зиммель - Любовь — всего лишь слово

— Мы должны в это верить, — говорит Ной, — или же убедить в этом самих себя. Это не будет особенно большим самообманом! Вспомним о людях, которые меня спрятали, рискуя жизнью. Вспомним о Карле фон Осецком, о котором нам рассказывал доктор Фрай. Вспомним и о самом докторе Фрае. Вспомни и о себе самом, Вольфганг! Таких людей немало!

— Но не им принадлежит слово! — говорит Вольфганг.

— Придет время, слово будет принадлежать и им.

— Ты же в это сам не веришь.

— Нет, — говорит Ной, — но очень хотел бы.

— Милый…

— Верена!

— …я так рада, что слышу твой голос… Я проснулась сегодня, а тебя уже не было, и вдруг мне стало безумно страшно…

— Чего?

— Что тебя вдруг нет в живых. Я… я… ополоумела от страха — а вдруг на автостраде ты попал в аварию и погиб, или еще где-нибудь во Фридхайме…

Действительно во Фридхайме в этот час умер человек, но я ничего не говорю Верене о кончине фройляйн Хильденбрандт. Я сижу в конторе гаража, и у меня от волнения такие влажные ладони, что из них выскальзывает телефонная трубка.

Пять минут третьего. Светит солнце. Несколько часов тому назад умерла фройляйн Хильденбрандт. Несколько часов назад я расстался с Вереной.

В своем повествовании я перепрыгнул три дня. То есть, собственно говоря, я их не перепрыгнул: ведь я уже рассказал о похоронах фройляйн Хильденбрандт. Но ничего не сказал о том, что было у нас в эти три дня с Вереной. И это я сделал намеренно. Я хотел сначала покончить со всем прочим, освободиться от него, чтобы расчистить место для Верены и себя. Поэтому и начинаю новую главу.

Это бессердечно и жестоко. Умирает старая добрая женщина. А я пишу: «расчистить место для Верены и себя». Это, конечно, плохо. Но мне вовсе не стыдно за то, что смерть фройляйн Хильденбрандт безразлична мне, когда я думаю о Верене, когда я слышу ее голос. Безразлична? Куда там — забыта! Забыта начисто!

— Мне было так хорошо, Оливер…

— Верена…

— Когда мы увидимся?

— Когда скажешь.

— Послезавтра у меня нет времени. Послезавтра понедельник, и мне надо идти с Эвелин к зубному врачу.

Если бы послезавтра у нее было время, я не пошел бы на похороны фройляйн Хильденбрандт.

— Но вот во вторник после обеда, Оливер…

— Да. Да. Да.

— В три, идет?

— Давай пораньше!

— Тогда в два!

— Я не пойду на обед, обойдусь бутербродом. Куда мне приехать?

— Ты знаешь, это просто фантастика… У меня есть подруга. Завтра она с мужем на три месяца улетает в Америку. Сегодня перед обедом она позвонила. У них маленькая дачка, совсем крохотная, деревянная… Подруга попросила меня присмотреть за ней… зимой и все такое… Она подвезет мне ключи…

— А где эта дачка?

— А вот это вообще сверхфантастика! Она в Грисхайме! Рядом с Нидервальдом…

— Нидервальд? Так это ж прямо у автострады!

— Да, милый, да! Тебе даже не нужно будет ехать во Франкфурт! Подруга говорит, что там, за городом, теперь ни души. Владельцы других домиков не приезжают даже на выходные!

— До Нидервальда мне ехать всего двадцать минут!

— В том-то и дело! Улица, где домик, называется Брунненпфад. Брунненпфад, 21. Нас там никто не знает. Правда, по словам подруги, там все несколько примитивно…

— Там есть кровать?

— Да!

— Ну тогда разве это примитивно?

— Милый… Там электричество и бойлер для горячей воды, и большая электрическая печь на случай морозов! Разве это не чудо?

— Я не верю в чудеса.

— Почему… почему тогда милосердный Бог так помогает нам?

— Я же говорил тебе. Потому что это любовь.

— Нет! Прекрати! Я не хочу! Это не любовь! Никакой любви нет! Для такой женщины, как я, ее не существует! Почему ты замолчал?

— Потому что я больше не буду говорить на эту тему. Я буду ждать дня, когда ты сама об этом заговоришь.

— Оливер, помни о нашем уговоре!

— Я помню и именно поэтому не скажу больше ни слова.

— Представь себе, в домике есть приемник и проигрыватель!

— Блеск. Захвати с собой «Любовь — всего лишь слово». Послушаем.

— Не говори так.

— Нет, серьезно. Захвати ее. Клевая пластиночка.

— Не мучь меня. Пожалуйста.

— Я не собираюсь тебя мучить. Я люблю тебя. Значит, во вторник в два?

— В половине третьего. В это время у мужа совещание. Оно наверняка продлится до пяти.

Наверняка до пяти. Тогда мне, наверно, придется пропустить занятия после обеда. Какие предметы после обеда? Сначала латынь. Хорек. Ха-ха! За последнюю письменную работу я получил «отлично». Так что в гробу я его видел.