Павел Санаев - Хроники Раздолбая

Таксофоны они нашли возле здания районного магазина, который местные жители, подсказывая дорогу, назвали «очагом культуры». Запасливый Мартин вытащил из кармана плаща маленький кошелек, набитый двухкопеечными монетками.

— В этой сраной тундре приходится таскать с собой черт знает что, — посетовал он. — В любом западном городе на каждом шагу стоят номенклатурные автоматы с карточками.

Мартин зашел в будку, вставил двушку в щель на загривке аппарата и ткнулся пальцем в голые цифры — диска у телефона не было. Уничтожив таксофон презрительным взглядом, он зашел в другую будку, но только затем, чтобы дотронуться до оборванного провода, — у этого телефона не было трубки.

— По-моему, у меня сегодня плохой день, — совершенно серьезно сказал он, протягивая Раздолбаю монетку. — Звони ты.

Раздолбай зашел в третью будку и, убедившись, что телефон исправен, под диктовку Мартина набрал номер.

— Нет, Натуль, не нашла конспектов, — сказала Пучкова в ответ на его «Алло».

— Какая Натуля? Это мы!

— Натуль, экзамен скорее всего отложат, так что не готовься сегодня.

— Бабка рядом, что ли?

— Да.

— Она уйдет или как?

— Попробуй через час позвонить, я поищу получше. Но думаю, ты в другой раз будешь сдавать.

— Ладно, понял, у нас незачет, — усмехнулся Раздолбай, радуясь, что сомнительное приключение окончательно завершилось.

Машину в ясеневских закоулках ловили так долго, что когда остановился белый пикап неотложки, Мартин отбросил номенклатурность и как дикий король уселся рядом с водителем, невозмутимо хлопнув дверцей с красным крестом. Раздолбаю пришлось протискиваться в фургон и умещаться на узком стульчике рядом с носилками. Ехали молча, словно с поминок. Только во дворе Раздолбая Мартин повернулся назад и отодвинул матовое окошко в перегородке.

— Слушай, ну дикое приключение мы с тобой занесли в наш актив. Спасибо.

— Тебе спасибо, ты это устроил.

— Я только платил, но ты дал нам повод. Жаль только номенклатурная бабушка обломала венчающий шпиль нашего праздника жизни. Бабушка — дикое дерьмо, чтоб ее так у ворот в рай обломали.

Когда Мартин уехал, Раздолбай вытащил из пожарного шкафчика в подъезде тюбик зубной пасты и заел сигаретный запах. По наитию он понюхал рубашку и обнаружил, что она пропахла Кисиными духами. Меньше всего ему хотелось объяснять маме, с кем он обнимался, поэтому, открыв бак «Жигулей», стоявших возле подъезда, он потер по рубашке вывинченной пробкой и стал пахнуть как таксист после круглосуточной смены. На возможный вопрос мамы «почему от тебя пахнет бензином?» он заранее придумал ответить, что помогал заправляться приятелю, и побрел домой, словно пес в конуру после резвой прогулки по лесу. Праздник с обломанным шпилем завершился, «своя жизнь» на сегодня закончилась.

— Где тебя носит? Ночь скоро, сутки дома не было! — с порога заругала его мама.

— Билеты только на вечерний самолет взяли.

— Самолет… На какие деньги ты на самолетах раскатываешь?

— Товарищ пригласил.

— Товарищ тоже к этой бабе летал?

— Мам, что ты говоришь такое?

— Ничего! Рядом девушек нет? Надо найти такую шалаву, чтобы на самолетах мотаться?

— Галчоночек, что ты себе позволяешь? Почему «шалава» сразу? — заступился дядя Володя.

— А чем она так манит? Я скромная была, ко мне из других городов не летали. Летают к тем, кто на передок полегче.

— Ты в Евпатории отдыхала, я к тебе, скромной, два раза летал. Хватит парня смущать.

— Пусть лучше смущается, чем алименты платит. Мне с этой Дианой все по голосу ясно.

— По голосу? — насторожился Раздолбай.

— Звонила уже из Риги, кошкой мяукала. Завтра перезвонит.

— Галя, можно тебя на минутку, — требовательно позвал дядя Володя и закрылся с мамой в комнате.

— …а что он… почему к ней… — долетел из-за двери возмущенный шепот мамы.

Оставив родителей спорить между собой, Раздолбай вбежал в свою комнату и сплясал такой неистовый танец, что у него екнули внутренности.

— Диана звонила! Фрак сработал! — ликовал он.

— Видишь, как ты рад. А если бы ты изменил своему чувству с той девушкой, эта радость была бы испорчена, — тихо проговорил знакомый внутренний голос.

— Господи… — благодарно подумал Раздолбай.

— Да.

— Я не могу поверить. Эти мысли… они мои и словно не мои… Господи, неужели ты есть и помог мне?

— Да.

— Я говорю с тобой, а не с собой?

— Да.

— И ты всегда рядом, я всегда смогу обращаться?