Андрей Шляхов - Доктор Данилов на кафедре

— Нет.

— Фейерверки с салютами на территории санатория строго запрещены. За нарушение — штраф и досрочное выселение. Так что можно рассчитывать на тихую новогоднюю ночь…

— Ой ли? — усомнился Данилов. — Ты думаешь, что кто-то примет к сведению это объявление?

— Ну, может, раз-другой. Но многочасовой канонады точно не будет. Данилов, я прихватила из дома фужеры, чтобы не пить вино из пластиковых стаканчиков…

— А сервировочный столик забыла? — Данилов неодобрительно покачал головой. — Как же мы без него?

— Я взяла бокалы, — повторила Елена. — Для встречи Нового года. Главное — не забыть их в номере. И штопор, кстати, тоже.

Для встречи Нового года привезли две бутылки красного вина — безалкогольное для Елены, кормящей матери, и обычное сухое для Данилова. Пить на морозе, пусть даже и несильном, шампанское не хотелось.

— А нужны ли бокалы? — вслух подумал Данилов. — Можно прямо из бутылки, по-походному.

— Ты не романтик, Данилов, — в который уже раз упрекнула Елена. — А как же «двух бокалов влюбленный звон»? [52] Строка из стихотворения М. А. Светлова «Рабфаковке» (1925). И зря я, что ли, завертывала их в салфетки?

— Еще и они? — притворно ужаснулся Данилов.

— Салфетки можешь оставить в сумке, — разрешила жена. — Они нужны только для того, чтобы бокалы не разбились… А мандарины и конфеты я положу прямо в карманы! Это детская мечта!

В Данилове проснулся доктор, который, впрочем, никогда не засыпал, разве что вместе с ним.

— А Маше от мандаринов и конфет плохо не станет?

— Есть не обязательно, главное — чтобы были полные карманы! — ответила Елена. — Буду тебя угощать. Если, конечно, заслужишь…

Разумеется, она не удержалась и под бой курантов (администрация санатория любезно транслировала традиционное президентское поздравление по висевшим где-то и невидимым в темноте громкоговорителям) съела парочку долек. Данилов не особо любил мандарины, поэтому большая часть праздничного запаса осталась нетронутой.

Сразу же после наступления Нового года Мария Владимировна проснулась и не замедлила выразить недовольство стоянием на месте. В результате походный лагерь был быстро свернут. Как только коляска пришла в движение, дочь сразу же уснула.

— Удивляюсь тому, как мгновенно она засыпает, — Елена взяла Данилова, катившего коляску, под руку. — Как будто выключили…

— Врачебный ребенок, — ответил Данилов. — Есть возможность — надо спать.

— Интересно, кем она станет, когда вырастет?

— Хорошим человеком! — убежденно ответил Данилов. — При таких-то родителях иной расклад невозможен.

— Это мы-то с тобой — хорошие люди? — удивилась Елена.

— Разве нет?

— Ну, не знаю… У тебя характер не сахар, и у меня тоже не подарок. Меня вот некоторые подчиненные «пилой» зовут.

— Это они намекают на твое изящество и прекрасные зубы, а не на что другое.

— Спасибо, Вова, — Елена на секунду прижалась к Данилову. — И как я раньше-то не догадалась…

— Скромная потому что.

— О нет! — Елена тихо хихикнула. — Скромность здесь ни при чем. Скромность выдумали дураки и неудачники, чтобы хоть чем-то уесть умных и удачливых! Если я чего-то достигла, то почему я должна это скрывать или, как говорят, «не выпячивать»? Захочу и выпячу, имею полное право! Или я не права?

— Любимая, ты всегда права, и нет никого правее тебя, — елейным тоном потомственного подкаблучника ответил Данилов. — Даже если ты не права, то ты все равно права, потому что права ты всегда.

— Ты запомни, что сейчас сказал, и время от времени повторяй мне, — попросила Елена. — Ну, прямо бальзам для души!

— Ладно, — согласился Данилов. — Только не часто, чтобы не зазналась. Или его тоже придумали дураки с неудачниками?

— Нет, это не выдумки…

Снег и отсутствие освещения на удалении от корпусов существенно ограничивали территорию прогулки. Можно было ходить туда-сюда от конца правого корпуса до конца левого или закладывать плавные повороты, чтобы гулять по кругу. Данилов выбрал второй вариант.

Постояльцы оказались законопослушными — никаких фейерверков. И вообще на территории было тихо и пустынно.

— Странно, что не слышно, как празднуют… — сказала Елена.

— Ресторан на той стороне, — ответил Данилов, — через холл и коридор. А камерные праздники по определению нешумные. Ничего, сейчас народ скажет все положенные тосты и начнет выходить на улицу освежиться.

Точно услышав его слова, из главного входа вышла компания. Семь человек, из которых двое были в колпаках Деда Мороза. Почему-то все с сумками. Вышли, расселись по двум автомобилям и уехали в ночь.